Adelina An - Осака в снегу

За прилавком никого не было, и я, облокотившись на него, стала ждать. Разглядывая кипы книг, валяющиеся в самом что ни наесть художественном беспорядке по столу, я заметила стоящий за стойкой кожаный чехол от гитары.

– Поступаете в Академию Искусств? – прозвучал приятный голос у меня за спиной. Обернувшись, я увидела симпатичного светловолосого парня примерно моего возраста, хотя, возможно, слегка старше. И кто говорил, что в Осаке мало иностранцев?! Этот парень ни в коей мере не был японцем хотя бы в пятом колене, ведь если у меня хоть что-то прослеживалось в круглом лице и пухлых щеках, то он был совершенным чистокровным северным европейцем. Или американцем, но тоже с севера… Волосы – очень светлые, почти как мои, глаза – совершенно нереальные, какие-то бирюзово-изумрудные, да и кожа почти такая же бледная, как и у меня (хотя я всегда думала, что такая единственная вампирюка во всей Японии буду).

Тем временем парень по-хозяйски обогнул прилавок и, осмотрев книги, стал вносить их в базу данных на компьютере. Значит, он и есть продавец…

– Так я прав? – спросил он меня с улыбкой. Ох, улыбка у него просто чертовски обаятельная! А какие скулы…

– Д-да. – слегка покраснев, отозвалась я, – Но как вы поняли?

– Интуиция, наверное, – пожал он плечами, ничем не выдавая сарказма, обследуя толстую «Fundamentals of academic drawing» на предмет стоимости.

Я тем временем украдкой разглядывала его, и обнаружила, что одет он тоже довольно неплохо: белая рубашка с закатанными по локоть рукавами, галстук и черные кеды, правда, немного поношенные, но как раз в моем вкусе. К тому же, его светлые волосы спускались почти до самых плеч, и это послужило последним знаком к тому, что он – совершенно мой тип. Даже крупная татуировка на сгибе левого локтя, чуть вяыглядывавшая из-под рукава, мне нравилась: черные контуры веток дерева, вписанные в круг. Любопытно, учитывая негатвное отношение яапонцов к тату 5 5 Раньше татуировки делали только члены якудза …

– Вы ведь не из Японии, верно? – снова спросил он меня, что, признаться, застало меня врасплох.

– И это тоже правда… – нечленораздельно промямлила я. Неужели он и правда мной заинтересовался?! Затем, взяв себя в руки, ослепительно улыбнувшись, я произнесла:

– А вы ведь тоже приезжий, не так ли?

– Да, мне и правда пришлось жить некоторое время в Лондоне. – Отозвался он, что-то набирая на клавиатуре. Что-то долго, или мне просто кажется, что он тянет время?

– А вы откуда? Европа или все-таки Америка? – спросил он вдруг по-английски.

– Пожалуй, Европа, но конкретнее, скорее Италия, – ответила я тоже на английском. – А бывали ли вы когда-нибудь в Риме? – озорно улыбнувшись, я перешла на итальянский.

– Всего пару дней, проездом. – отозвался он, причем на чистейшем итальянском. Хм, такой же полиглот, как и я?

Ох, нельзя сейчас влюбляться, самое неподходящее время – это поступление. Нельзя, нельзя, нельзя!

Фух, кажется, я вовремя себя одернула. Тем временем продавец протянул мне мои книги, упакованные в бумагу. Я сразу же обратила внимание на его браслет: черный, с металлическими квадратными клепками. Мои глаза завистливо заблестели: вот бы мне такой!

– Может, согласишься составить мне компанию за чашкой чаю? – подмигнув мне, он перешел на ты. Я лишь вздохнула, мысленно рисуя картины того, как все идеально могло бы быть, если бы не это треклятое поступление. Нет, нельзя.

– Сколько? – спросила я каменным голосом, кивая на книги.

– Четыре тысячи семьсот, – немного обидевшись, ответил он. – Это значит «нет»?

– Вы правильно поняли меня. – Кажется, мой грустный голос выдал моё истинное мнение. Парень обнадежено улыбнулся.

– Но где и когда я увижу вас снова?

Я не удержалась от тихонького смешка: эта фраза словно сошла со страниц «Трех мушкетеров». Так, не обольщаться!

– Если судьбе будет угоден наш союз, она сама предоставит нам такой шанс! – обернувшись, произнесла я. Затем, срываясь на бег, я покинула магазин, который прощально звякнул колокольчиком мне вслед.

Ну, вот, как всегда я выхожу из ситуации полной дурой! А может быть, я просто неудачница?…

Интересно, а как бы на моем месте поступил бы кто-нибудь другой? Канаме, или Мио-чан? Уж они-то не оставили бы это просто так, точно обменялись бы телефонами, или что еще там делают, когда знакомятся… А Кана-чан уж точно сочла бы это знаком свыше!

Ну серьезно, почему я такая идиотка?! Ведь нет никаких причин для того, чтобы не познакомиться с ним! Фигня все мои отговорки!

Вернуться? Ну уж нет! По-глупому совсем, да и лишено всякой гордости!

Размышляя таким образом, я добрела да остановки.

Две остановки я проехала на автобусе (надо же было использовать проездной Мио-чан!), а до дома прогулялась пешком. Дело в том, что район, где живут Кана и Ичиго, находиться на самой окраине и прилегает к порту. Поэтому там есть несколько пляжей, правда, для купания они закрыты – слишком уж много грязи от судов из порта.

Но меня, безумно соскучившуюся по морю, даже мутные, сине-зеленые воды залива, сходившиеся за горизонтом в одной точке, откуда выкатывались шумные, седовласые, пахнущие солью и ветром, волны, приводили в искренний детский восторг.

Перейдя через дорогу, я оказалась у пляжа, вход куда был перекрыт шлагбаумом с двумя белыми карявками на синем фоне знака. Судя по всему, это значило « проход воспрещен», или что-то в этом же роде, однако я притворилась неграмотной и не обратила на вывеску никакого внимания. Перекинув ногу через шлагбаум (при этом я старательно огляделась: как бы кто не увидел задравшейся юбки), я спрыгнула на песок с другой стороны. Вопреки моим ожиданиям, темный песок был вовсе не грязным и не тяжелым, и мои ноги сразу же ушли в него по щиколотку. Я, тяжело вздохнув, расшнуровала и сняла кеды. Осторожно ступая по песку, я поняла, что он был очень теплым и приятным. Когда я дошла до воды, мутная волна как-то несмело, словно стесняясь, осторожно лизнула мою ногу… В моих развевающихся волосах запутался соленый ветер, а волны уже резвее шевелились у меня под ногами…

– Нодока! Позволь спросить, ГДЕ ТЫ БЫЛА?! – Недовольно взвизгнула Канаме, едва я переступила порог, задрорно помахивая кедами, которые держала в руке за шнурки. Смутившись, я неловко переступила с ноги на ногу, оставляя на полу песочные следы.

– Давай быстрее, дуй в ванную! – скомандовала Кана-чан, вооружившись шваброй, – И брось ты свой пакет, что ты его прижала к себе, как родной!

– Это книги! – я положила пакет на стол.

– Так тем более оставь! Намочишь еще… – Кана принялась заметать мои песочные следы, тянувшиеся до самой ванной.

Вымыв ноги, я снова вернулась в комнату, где Кана-чан уже снова стояла у плиты, а мои книги уже в распакованном виде лежали на столе.