Мария Фомальгаут - Луна на Луне

– Ну, хорошо хоть догадались… точно в переплавку? Вот только попробуйте мне соврать…

– Что вы, что вы… не вру я… точно в переплавку…

– Ну, смотрите у меня… Парень где?

– В камере…

– Очень хорошо…

– Казнить?

– Какое казнить… умолять будет о смерти…

Скрежет.

Там, вдалеке.

Чиди пытается пробраться сквозь залитый кровью мир, не может.

С треском и грохотом разламывается стена, с треском и грохотом проламывается в камеру что-то, что-то, что-то…

Человек в форме бросается к подчиненным, срывается на крик:

– Из чего вы делали этот танк? Из чего, мать вашу за ногу тудыть?

Люди молчат, люди боятся ответить, да что тут можно ответить, и так понятно – из чего…

Чиди прислушивается – рокот мотора здесь, совсем рядом, в двух шагах, ближе, ближе.

Стальная громадина замирает. Открывается люк с легким скрежетом, тянется манипулятор, подхватывает Чиди, Чиди вырывается, пусти-пусти-пусти, тут же вздрагивает.

Настораживается.

По привычке закрывает уши руками, тут же стыдится своего страха…

– А давай ты будешь ты, и я тоже буду ты.

– Это как?

– А вот так.

– Ну, давай.

– А давай ты меня к черной дыре пошлешь.

– Это еще зачем?

– Ну… интересно же, что там в черной дыре.

– Тоже верно.

– Вот ты меня пошлешь, чтобы я посмотрел, что там, и тебе показал.

– Как показал?

– Так ты же – это же я.

– А-а-а…

– Вот, я туда полететь должен и там погибнуть.

– Да ты что? Как погибнуть?

– Ну что ж ты хотел, черная дыра же. Всегда так, ты меня отправляешь, я умираю. Потом ты меня еще куда-нибудь отправляешь, я опять тебе рассказываю, что там да как, и умираю. Меня много… то есть, тебя много…

– А ты что?

– А я не захочу умирать.

– Да?

– Ну да. Вот так вот… не полечу, и все.

– Ну, я тебя накажу.

– Конечно, накажешь. Еще как накажешь. Ты всех себя соберешь, и будете вы все мне говорить, что мы так не делаем, так только люди делают…

– Это кто такие, люди?

– Ой, не знаю я. Ну… люди и люди.

– Не, нельзя так, надо знать.

– Ну… короче, если кто-то решит, что мы люди, за нами придут и нас заберут. Вот мы тебя ругаем, потому что из-за тебя подумают, что мы люди.

– А я… а я… а я скажу, что раз вы такие умные, сами к черной дыре летите.

– И что?

– И… и… и никто не полетит, вот. Все захотят жить.

– Да ну?

– Ну да. И мы все испугаемся, и будем ждать, когда за нами придут и нас убьют, потому что мы люди. Мы ждем-ждем, а никто не приходит…

– Да ну?

– Ну да. А потом кто-то из нас решит лететь к черной дыре… ну… чтобы показать, что мы не люди, мы не боимся.

– А кто из нас?

– А давай я. Вот, я полечу…

– И погибнешь?

– Нет. Потому что вы все за мной полетите. Чтобы меня спасти.

– По… почему?

– Ну… потому что.

– И мы все тебя спасем. А потом мы узнаем, что вот теперь за нами точно хотят прийти, чтобы нас убить.

– А давай мы от них убегать будем и прятаться.

– А давай…

Герти.

Герти, Герти, Герти.

Почему Герти, почему, почему Герти. Ойлер не знает, как-то так сразу пришлось к слову – Герти. Вот и получилось:

Герти.

Герти, Герти, Герти.

– Гоо-о-о-сти-и-и-и!

Это Ончутка маленький кричит. В их краях гости большая редкость, уже сколько гостей не было, целую вечность, а Ончутка четыре вечности живет, для него вечность – ой, как много. А тут —

– Го-о-о-сти-и-и-и!

Распахивается портал.

Ончутка бежит, спотыкается, никто Ончутку не держит, не останавливает, а-а-а, опа-а-а-сно-о-о-о… Ончутка умный, Ончутка смотрит, если трава инеем покрылась, значит, не страшный портал, а если загорелась трава, значит, страшный.

Выходят гости. Один гость, ну да это ничего, один тоже хорошо. Выходит, потирает нос двумя пальцами, с одной стороны, с другой стороны. Чемодан большой на траву ставит и Ончутку на руки подхватывает, у-ух, какой парень большой. И Ончутке вкусностей дает, умный гость.

– Папка-то твой дома?

– Ага… а он сегодня крышу чинил!

– Ой, молодец какой…

И гость к папке идет, и чемодан с собой тащит. Папка гостя увидел, побледнел как мертвец, и на крыльцо пятится. А гость к папке идет, и руку пожимает, и улыбается.

Ончутка-то не будь дурак пока суд да дело, тянется к чемодану, открыть хочет, там же у гостя столько всего интересного. Да гость и сам все покажет, вот как в прошлую вечность гость показывал…

А папа Ончутку – хлоп по рукам!

А Ончутка – Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!

А гость руками машет, да что вы, что вы, да там и не страшно совсем…

Герти.

Герти, Герти, Герти.

Ойлер торопится через терминалы, краем уха слушает бормочущее радио, девять миллиардов за голову Ойлера, тихонько посмеивается про себя, а чего так мало…

Спешит к порталу, тащит за собой чемодан, занимает очередь за сухоньким старичком с палочкой, спохватывается, кивает старичку, да вы на чемодан мой садитесь, чего вы мучаетесь, старичок головой мотает, да я сяду, я не встану потом.

Ойлер ждет.

(Герти)

(Герти, Герти, Герти)

Считает людей перед ним, смотрит на часы, какого хрена они обещают портал в двадцать два сорок пять, если уже за одиннадцать перевалило…

Женщина с коляской просачивается через толпу, подбирается к Ойлеру, а можно мне вперед, Ойлер пожимает плечами, можно-то можно, только черта с два вы в этом портале чего-то дождетесь, тут пускают в час по чайной ложке…

Женщина идет вперед, нетерпеливо переминается с ноги на ногу, наконец, спешит в соседнюю очередь.

Герти.

Герти, Герти, Герти.

Три человека перед Ойлером. Ойлер успевает поравняться с зеркалом, удивленно смотрит на незнакомое вытянутое лицо с оливковыми глазами, не узнает, ну да, теперь Ойлер себя никогда не узнает… а надо привыкать…

Ойлер проходит еще два шага вперед.

Потирает нос.

С одной стороны и с другой стороны.

Харрад смотрит, Харрад кивает сам себе: вот оно, есть.

У Харрада погоны на плечах. А на погонах три креста.

Харрад идет к Ойлеру, который не Ойлер а не пойми что. Переглядываются, смотрят друг на друга, Ойлер уже все понимает, как тут не понять…

Харрад подходит.

Представляется по протоколу, как положено, честь имею, документы ваши, будьте добры.

Ойлер бледнеет.

(Герти)

(Герти, Герти, Герти)

Пртягивает документы, пытается вспомнить, что там написано, как его теперь зовут…

– Чемодан откройте, будьте добры.

– А?

Харрад чеканит слова:

– Чемодан. Откройте. Будьте. Добры.

(Герти)

Ойлер пожимает плечами, долго возится с чемоданом, делает вид, что заклинило замок…

Герти.

Почему Герти, откуда Герти…

Ойлер не знает.

Просто.

Герти.

Черное осклизлое месиво, из которого сочится иссиня-черный туман.