Кирилл Берендеев - Письма с Истра

Вы не накручивайте себя, попросила Агнесса, хуже делаете. Нет, что вы, я стараюсь бороться, я пытаюсь, я вот записываю все – на всякий случай, но…. Обратился в больницу, пять лет назад, когда начались первые серьезные проблемы с восприятием, сперва ничего не нашли, потом выяснилось. Он долго молчал, не глядя на собеседницу в мониторе. Вы читали, врачи мне дают от двух до пяти лет, а потом… Понимаете, я один. Страшно не то, что болезнь не остановишь, а что никто не поможет затормозить. Страшно и обидно сойти с ума одному. Этого я больше всего боюсь. Я окружаю себя записками на случай чего – как работают программы в компьютере или он сам, как часы, как телевизор, он стал показывать эти записки. Иногда спасает. Но ведь вы понимаете, я за столько времени никого не нашел, очень мало шансов найти кого-то. Агнесса покачала головой. Всякое бывает, найти можно за миг. Он кивнул, вы правы, только…. А вы попробуйте. Я, конечно, сообщу вам о решении, на это уйдет недели три-четыре, а вы постарайтесь. Он кивнул. Обещаете? Конечно.

Зачем-то напомнила статистику, семьдесят процентов получивших добро никогда не пишут нам снова, им достаточно уверенности в том, что они в любой момент могут к нам обратиться. Словно намекая ему на такую возможность. Она и позже намекнула, когда сообщила о положительном решении. Белая папка с его фамилией заняла место в картотеке.

Несколько дней после сообщения он ходил будто пьяный. Потом, придя в себя, стал готовиться, собирать деньги. Расходы по минимуму, никто с ним не поедет, никто не заберет прах. Только потом сообразил и написал ей о готовности. Недолгое молчание, Агнесса ответила. Начала согласовывать приезд, пробивать визу. Дело затянулось на всю осень. Денег на проезд и уход не так много, не пришлось даже закладывать квартиру. Только составил завещание, пусть все достанется брату. И заранее, за несколько недель, стал укладывать вещи.

Чуть просветлело, вот и дом. Вход сбоку, отряхнувшись, он постучал в дверь, потом, найдя кнопку звонка, нажал. Открыли тотчас, Агнесса, медсестра Фрида и еще один врач, Герхард Штих, почти полный состав их организации.

– Вы быстро, – произнесла Агнесса, помогая отряхнуть мокрую куртку.

– С автобусом повезло. И потом, погода хорошая, я решил прогуляться. Ничего, что я немного пораньше? – она кивнула. Все в порядке.

– Вы как спали?

– Спасибо, неплохо, – таблетки он не брал, незачем проходить красным коридором. Спал без снотворного, впервые за много лет. Только успокоительное, гомеопатия, которую можно провозить, не регистрируя. – У вас так спокойно. Даже тут вроде железная дорога, цеха, а очень тихо.

– Чай будете? – он немного растерялся. Сказали не завтракать. Все верно, лучше на пустой желудок, но чай с печеньем или конфетами не повредит. – А пока я вам покажу наш дом, пойдемте.

Снаружи он казался совсем крохотным. Коридорчик резал здание пополам – уютные комнатки, холл, спальня для дежурного, лаборатория, здесь и изготовят препарат для него, сестра как раз занялась этим, подсобные помещения. Еще в компьютерной беседе он спрашивал, как много у них посетителей, – около трех-четырех в неделю, раньше приходило меньше. Всего за десять лет работы от нас ушло около тысячи человек. Вроде и мало и много. Агнесса не могла оценить число. Он спросил, а если человек не в состоянии сам принять лекарство, как тогда; она замялась. Наконец, произнесла тихо, я бы не смогла вколоть шприц. Это… бесчеловечно как-то.

– Вы какую комнату выберете, желтую или зеленую? – с некоторых пор стало получаться, что к ним одновременно приезжают сразу двое, часто с родными, близкими, потому еще одну комнату отдали под зал ухода. Больше всего приезжает во время праздников. Так им легче уходить. А родные, спросил он. Она помолчала. Конечно, больно, что тут можно сказать, но если они едут вместе с уходящим, значит, решились вместе с ним, поняли его. Ведь это так важно – понять и принять.

– Я выберу желтую.

– Тогда пройдемте, Герхард принесет чай.

Маленькие тонкие чашечки с цветами, печенье и конфеты в синей обертке. Поговорили о погоде, о перелете, Агнесса рассказала, как в молодости боялась летать, он вспомнил свои путешествия по стране. Врач убрал чашки, незаметно пришло время. Он глянул на часы, половина первого, а кажется, он здесь сидит несколько часов.

– Мне здесь так спокойно, – признался он. – Давно такого не было.

– Я рада, – ответила госпожа Хиршер. – Вы не передумали? Я обязана буду несколько раз спросить вас об этом.

Он улыбнулся ей, покачал головой. Тут только заметив, что врач принес камеру и начал снимать. Обязательная процедура, не слишком приятная, но необходимая для полиции. После каждого случая они вызывают стражей порядка и вручают запись. Не очень гуманно по отношению к уходившему, но того требует закон.

Слышал это и не раз в их прежних беседах, Агнесса рассказывала во всех подробностях, будто стараясь отговорить, но все равно вздрогнул, когда на камере зажегся красный огонек. Агнесса отвлекла его, подсев, еще раз спросила о желании добровольно уйти из жизни. Он ответил, как требовалось, четко и ясно. Напомнила процедуру ухода: сперва следует принять желудочное, где-то через полчаса препарат. Выпить необходимо одним глотком, иначе подействует как снотворное. Микстура очень горькая.

Он попросил желудочное, сестра Фрида подала на подносе. Запах показался знаком, но что это, никак не припомнить. Выпив, он как-то сразу забыл о камере. Может, тому причиной тепло сидящей рядом женщины? Агнесса потрогала его лоб, запястье, проверяя пульс.

– Вы очень спокойны, – немного изменившимся голосом произнесла она. Что это, грусть? Сожаление? Или что-то иное. Он не мог понять.

Снова поговорили, о чем-то пустячном, вылетевшем из головы сразу, кажется, последним о венецианских каналах. Он что-то говорил про болота и разбойников, и замер, когда принесли препарат. Агнесса спросила еще раз, согласен ли он выпить содержимое вот этой чашечки, сознавая, что внутри средство, которое сперва усыпит его, а затем нарушит дыхание, приведя к асфиксии, он снова ответил согласием. Перед тем, как принять, спросил, долго ли будет засыпать, – нет, около десяти минут, максимум четверть часа. Просто расслабьтесь и старайтесь ни о чем не думать, я буду с вами.

Он выпил залпом, тут же запил водой. Агнесса предложила конфету, из тех что в вазочке, в синей обертке, он отказался. Горечь ушла быстро. Агнесса обняла его, прижала к себе, он улыбнулся. Руки, задрожавшие было, когда брал стаканчик, успокоились. Мир качнулся и медленно вернулся в изначальное положение.

– Знаете, – произнес он, – мне очень давно не было так спокойно. Удивительное ощущение. Я не помню уже, когда…