Сборник - Новая венгерская драматургия

А чем он занимался?

Ты не знал?
Он репетитор, лучший в нашей сфере.

Был лучшим. Я не слишком с ним знаком,
Но он ходил на ужин не к соседям,
В «Манрезу» или в это «Орегано»,
Но только к нам, сюда. Тебе виднее,
Но впрочем, я артистов не люблю,
Труд авторский, оригинальный
Мне уважение внушает.
Сама же личность автора не слишком.

Ты сволочь.

Пейте, трахайтесь, пляшите
И дружно дохните, я не люблю вас.

Я начал понимать, к чему ты клонишь.

Не жмите руки и другие штуки
Кому попало! ( Дельфине ) Ты здесь исключенье.
Ты мне мила такой, какая есть.

Привет. О, Кальман! Ты еще здесь будешь?

Повремени. Тут важный разговор.

Дельфина, ты со мной?

Я вся твоя.

And the winner is… Глазам не верю.
Ты, Кристиан, вдруг женщин полюбил?

Решающий звонок: час настает.

Бедняга Кристиан так одинок,
Что даже с женщиной готов быть рядом,
Отвергнут всеми, свой среди чужих,
This is the fabulous life of Кristian.

Но он отличный парень. И талант,
Почти звезда. Кто он по гороскопу?

Мы с бабушкой любили всюду ездить.
Садились здесь, на Жолио-Кюри, в автобус
И дальше ехали в Вирагвёлдь, или
До Чиллеберца, или даже дальше,
Там, на краю земли, был луг, наш луг,
Весной драконы возвращались с юга,
Но здесь, в столице, сказки умирают,
Здесь только шум, и копоть, и ларьки,
А площадь постепенно опустела
И стала дряблой, как старик в любви,
Фонтана нет с его уютным плеском,
И блинную закрыли на углу;
Исчезли птица и олень из бронзы,
Остался лишь кинотеатр «Угоча»,
Воскресным вечером здесь так тоскливо,
Фасады блеклые с клеймом упадка.

Но нечто есть до боли здесь родное,
Провинциальное, как будто время
Надежно площадь под защитой держит.

Я бы сказал, здесь островок покоя,
Давно ушли те дни, но остается
White Box,
И я в том коробе, я вырос,
И все иначе. Девушки из бара
Напротив позабыли зов природы,
Альфа-самцов высматривая тщетно.
Мальчишки, не мужья, за барной стойкой,
Конечно, знают: Буда в наших генах,
Тут ближе небеса: в предгорьях рая
На реку мы взираем свысока
И каждый раз во внешний мир снисходим.
Глядят на нас украдкой лилипуты.
Мечтают к нам попасть наверняка,
Без наших пиков безоружны мы.
Мы таем, мы бледнеем, если надо
Общаться с правым берегом реки,
Издалека они нас обожают,
Воистину: какая панорама!
Не засорен наш слух, поскольку гул
До нас не долетает городской.

Немые рыбы, мы глядим из банки;
И это не девиз, не кредо горцев,
Простое любопытство заключенных.

Пешт – это люмпен-пролетариат,
Дрянные сплетни о движеньях горних.
Там действуют всю жизнь. Здесь понимают,
Докучным действиям не место в Буде.

Я чувствую, как силы закипают:
Опять. Опять машины поджигают.
Опять переворачивают будку.
Опять сирены воют поминально.
Опять на мостовые льются слезы.

White Box навек закрыт для этой скверны.
Пусть Будапешт с лица земли исчезнет,
Мы и тогда слезинки не прольем.
Пусть Пешт погибнет; да пускай и Буда,
Пускай чума войны летит, пусть станет
Весь Будапешт одной могилой братской:
White Box гостям всегда откроет двери.

О господи, какой был год кошмарный.

Ты помнишь Пешт? Каким он был, когда мы
До темноты катались на трамваях?

Страна моя не стоит добрых слов,
И даже непристойных недостойны
Вожди ее щедрот
В любые времена, в любых границах.

Не стоит добрых слов и новый год.

И непристойных недостойно время. (Уходит.)

Слов добрых недостоин небосвод
Со всеми небожителями вкупе,
Зато под ним наш древний Будапешт.

…Мы встретиться с тобой договорились,
И вот отказ, к тому же в смс,
Как это грубо. Как неэлегантно.
Я нужен был тебе или не нужен?
Ты позвонила? Извинилась? Нет.
Ты объяснила, в чем причина? Нет.
Ты перешла все мыслимые грани
Бестактности и фальши? Да, да, да.

Но мы не договаривались точно.

Я заглянул сюда, ты тут сидишь
Ничтожных пять минут, затем уходишь,
Я за тобой по улице лечу,
Кого ты здесь ждала, скажи на милость?

Людей.

Окей. Людей, а не мангустов.
Суббота для меня день карнавала,
И в этот раз такие планы в бездну,
Две презентации, три вечеринки,
И – о-ля-ля! – потом прием в Мю-Па…

Так поспеши, ты к ним еще успеешь.

Но отчего ты скрыла, что ты здесь?

Поскольку я тебе не секретарша.

Но кто ты мне?

Я мать твоя. Люблю
Тебя по-матерински. Ты не против?

Поужинать бы… По дороге в Пешт
Зашел сюда. Здесь дорого берут,
Но кухня – объеденье. Зал заполнен;
Надеюсь, рядом нет моих знакомых.
Ага! Свободный столик, просто чудо!

О, там, где четверо должны тесниться,
Блаженство растянуться одному.
Никто не выселяет. Что ж, один.
Таблички не стояло. Столик мой.

О боги, Хенрик! Жажда или голод
К нам привели такого исполина,
Любителя погромов на бумаге,
Он в дверь ввалился и не заплатил
За вход? А впрочем, он уже присел.
Ну что ж, посмотрим, для чего забрел к нам
Непререкаемый авторитет!