Сборник - Новая венгерская драматургия

А ты?

Я у себя на Гезы Креса…
Ты, Хенрик?

Я пошел на остров Маргит,
Чтоб Тороцко чуть-чуть побегал в парке.
Мы скрылись в холле одного отеля.

Побегал кто?

Терьер, моя собака.

Все было поразительно и страшно,
С такой агрессией стихия била,
А скатерти – их, как пушинки, в воздух
Подбросило ужасным ураганом!
Столы торговцев раскидало бурей,
Сметало зонтики, брезент палаток
На части разрывало с диким скрипом.

Затем картина стала оживляться.
На набережной вспыхивали искры
И вот уже покрыли небосвод.
Затем пошли, как тайнопись, зигзаги.
Хоть я не понимала, что случилось,
Какой-то страх, внезапный и безмерный,
Мной завладел. Я выскочила прочь
И побежала вниз по мостовой,
Я видела, толпа еще бурлит.

Сначала фейерверк притих, затем
Возобновился. Я твердил: «Кошмар!»
И что же в это время вытворяли
Проворные собратья по несчастью?
Они таскали группами еду
И запечатанные бочки с пивом,
Поднялся шквальный ветер, полагаю,
Сто двадцать с лишним километров в час,
В лицо летело что-то вроде града.
Поднялся крик, все словно помешались.

Ты вроде бы в столице не был, Дёзё?..

На Балатоне, в стороне от бури.
У нас был ветер, сильный, но не шквальный,
В тот вечер дети долго не ложились,
Капризничали, в остальном нормально.

А я по набережной шла, с подружкой,
Хотела ненадолго – и домой,
Я не люблю скопления народа,
Толпа меня ужасно подавляет.
Тут началось. Похоже на цунами,
Но только с неба, вот уж дар небесный.
Повсюду вспышки. Все сильнее ветер.
Я за руку взяла подружку, Майю,
И припустила в сторону моста,
На нас обрушился стеною ливень,
Где мы, кто рядом – ничего не видно.

Волнение росло. Теперь я знаю,
Что значит быть в испуганной толпе
Притиснутым к железной загородке!
Друг друга с ног сбивая, мы бежали
К навесам, к аркам, чтоб спастись! Попутно
Сигая по коляскам, по животным.

Мой рот, мой нос полны были водой.
Я не могла дышать. Я задыхалась.
Одежда стала как свинец тяжелой.
Деревья, что соломинки, валились.
Мы думали, те, кто на кораблях,
Они не могут даже убежать.
Страшна стихия. Но страшнее люди.
Мы пробовали завернуть в подъезд,
Но нам не открывали те, внутри.
Затем толпа ворота повалила
И ворвалась, везде тела валялись.
Я поскользнулась, подвернула ногу.

Мне на мобильный Кальман позвонил.
Просил закрыть входную дверь и окна.

Я в сутолоке потеряла Майю,
Лилась вода, стихия бушевала,
Никто на помощь не пришел.

…Он говорил, народ приходит сам,
Пока что ни одной нормальной скорой.

Вперед бежали тысячи людей,
Пока я не добрался до навеса,
Я завывал истошно, как шакал,
Боялся, вдруг кого-то раздавлю.
При этом самого себя не слышал.

Мужчина громко выл. Я узнавала,
Ему переломило позвоночник.
Сказали, это был бетонный столб…
Его умчала скорая тотчас
В больницу, где отважный доктор Доннер…

Где Кальман был загружен до отказа,
Осколки, черепица, это мелочь.

На Чалогань я отыскала Майю,
Она сказала, даже был инфаркт
У женщины одной, хотя поодаль,
Вне эпицентра, раздавался смех,
Фотографировались, веселились,
Как будто шоу на заказ. Тупицы.

Я вышла на балкон и поняла,
Что столик мраморный разбился.
Для этого понадобилась сила.

Мои бумаги превратились в тряпку.
Полиция пыталась удержать
Толпу от паники так неумело
И безучастно, словно злые зомби.
Несчастных не пускали в переходы,
Хотя метро могло нас развезти.
Как Церберы, стояли стражи ада
И ад лишь на земле приумножали.

В двух метрах жуткая картина,
Сердитый врач натужно суетился
У тела девочки лет десяти.
Сломала череп, пояснила Майя,
Ее пытались оживить, с баллоном,
Но не могли найти на шее вену,
Кричали «Скорую! Сюда! Скорее!»,
Кричали раз пятнадцать, все напрасно,
Отец стонал, рвал волосы от горя,
Ругал судьбу, во всем винил себя.
Надеюсь, что с собой он не покончил.
У женщины был сломан позвоночник,
Она рыдала, «Господи, спаси!»,
Когда ей наложить пытались шину,
Я слышала, как затрещали кости.

При этом вы, конечно, оценили:
Все вместе заняло минут пятнадцать!

Минут пятнадцать, но армагеддон,
Как репетиция.

Когда все стихло,
Я с вечеринки подалась домой,
Решила сесть за руль. Там было скучно,
Смотрели телевизор, пили мало,
Но все же пили. Кто-то позвонил,
Одной рукой я выкрутила влево,
Подумала, что пролила вино
На юбку. Поворот был резким, всюду
Обломанные ветки. Что-то плохо
Работает система тормозная,
Решила я. Затем уже не помню.

И вот она на операционном
Столе с простым разрывом селезенки.
Я не сказала Кальману, но прежде
Мы с ней встречались бегло в фитнес-клубе.
Я знаю, как зовут ее: Дельфина.

Домой мы ехали на электричке.
Я в Буде, на Картхаузи, снимаю,
А Майя у меня осталась на ночь,
Мы видели, повреждены дороги,
И тут и там повалены деревья.

Да, в ноль часов я снова родилась.
Когда я выкарабкиваюсь из
Какой-нибудь немыслимой болезни,
Я страшно человечество люблю.
Издалека так прямо обожаю,
Покуда не вольюсь в его ряды,
Последнее весьма проблематично,
Особенно когда от вас отвыкнешь.

Что там с рулетом, Роли?

Я проверю.

За прошлый год все деревом оделись.
Но мы живем. Воистину живем.
Я пробегу вчерашние анналы
И вычеркну оттуда мертвецов.

Но мы живем. Воистину живем.