Дмитрий Дарин - Поспели травы

А вот я бы сейчас полетел,
Всех влюбленных с небес окликая,
Чтобы спеть, что я здесь не допел
Среди злого бездомного лая.

Птицы смотрят в людей с высоты
Из небесного русского края.
Жаль, что раньше не слушала ты,
Как кричит журавлиная стая.

Жаль, что в небо смотрел я один,
На земле просмотрев дорогое,
Но зато журавлиный тот клин
Попрощался из неба со мною.

Может, правда, еще повезет…
Перепахана жизнь, словно плугом
Я шагаю к старинному другу,
Что давно меня в гости зовет.

Больно звездам на рассвете,
Занеможется луне,
И дождя косые плети
Вдруг захлещут по спине.

Встану я на полдороге,
Да стяну с себя пиджак,
Не несут до дома ноги,
А несут опять в кабак.

Недопил я, видно, малость,
Или малость не дожил.
От любви чуть-чуть осталось,
Лишь немного пригубил.

Прислонюсь щекою мокрой
От дождя ли, иль от слез,
Поделюсь своей морокой
С самой грустной из берез.

Ты меня поймешь, наверное,
Как никто не понимал,
Оттого живется скверно,
Что я счастье прогулял.

Листья шепчут: что ты, что ты,
Все когда-нибудь пройдет,
И тебя полюбит кто-то,
Сердце лаской обожжет.

Да мое уже в ожогах,
Только нечем залечить.
Жизнь – размытая дорога,
Не проехать, не пройти.

Дождь затих, совсем светает,
Звезды стерлись в вышине,
И куда идти – не знает
Сердце, бывшее в огне.

Закачается под ветром
Одинокая ольха,
Что была зеленой летом
Так нарядна и легка.

А теперь ты веткой голой
Машешь в стылой тишине,
Наклонившись головою,
Будто плачешь обо мне.

Листьев желтые запястья
Грею я в своей руке,
Кто в любви пытает счастья —
Строит замки на песке.

Жалость ласковой гармони
Ветер с речки донесет,
И с распахнутой ладони
Лист последний упадет.

Упадет и тихо ляжет,
Словно землю обогреть,
А гармошка мне предскажет
Нелюбимым умереть.

Месяц выйдет на дорогу
Серебрить ее следы,
Той, дана что мне от Бога,
Той, дана что для беды.

Те следы – на сердце метки,
Только сердце – как труха,
Потому склонила ветки
Одинокая ольха.

Собрались у колокольни
Бабы, дети, мужики
Посмотреть, как Ванька Сколин
Долетает до реки.

Он вчера кабацкой голи
Хвастал, может быть, хмельной,
Дескать, прыгну с колокольни
С парой крыльев за спиной.

– Человек – червяк, не птица, —
Все смеялись в кабаке.
– Не забудь опохмелиться,
Чтоб леталось налегке.

– Берестой закрыл я щели,
Вот – смотрите на чертеж.
– Вань, да ты в своем уме ли,
Ты ж костей не соберешь!

Высока ведь колокольня,
Выше только небеса,
Падать с неба – жуть как больно, —
Раздавались голоса.

Ванька гнул свое упрямо,
До реки, мол, долечу,
И за то поставил в храме
Я огромную свечу.

Прыгнул Ваня, помолившись,
И крещеный люд застыл…
Берестой своей накрывшись,
Он лежал под парой крыл.

Откачали еле-еле,
Лекарь сделал все, что мог.
В кабаке его жалели —
Подносили, раз без ног.

Так и жил себе калекой,
Не жалея ни о чем, —
Лучше падать человеком,
Чем проползать червяком.

Небо тучами просело,
Дождь царапал купола,
Где-то сердце отзвенело,
Где-то юность отошла.

Колет память – злое шило —
Не дает забыть и дня,
Где меня ты разлюбила,
Где оставила меня?

Заблудился в поле ветер,
Заплутал по жизни я,
Как и сбился, не заметил —
Мелкой стала колея.

Ехал я с повинной к Богу,
А заехал вдруг к чертям,
Эх ты, русская дорога,
По ухабам да по пням.

Лес насупился сурово,
Загустела тишина,
Как любовная обнова
Сердцу голому нужна.

Русь душою обмелела,
Не слыхать колоколов,
Небо тучами просело
На дреколье куполов

Дни калиной отгорели,
Где костер – всегда зола,
Не по мне ли, не по мне ли
Плачут скупо купола?

На Руси – кистень закон,
Прокурор – заточка.
Я на медный правлю звон,
По грязи и кочкам.

Коренной во всю хрипит,
И по горло – в пене.
На болоте выпь кричит,
И дрожат колени.

Есть ли брод, аль нету брода,
Я стегаю пристяжных.
А у русского народа —
Мертвых больше, чем живых.
А у нас у всех спроси,
Нету воли на Руси.

А на этом берегу
Люди – все лихие.
Я коней не берегу —
Выноси, родные.

Я молюсь на Крест святой,
Эх, зажечь бы свечку.
Но я парень разбитной —
Правлю через речку.

Есть ли брод, аль нету брода,
Я стегаю пристяжных.
А у русского народа —
Мертвых больше, чем живых.
Сколько власть не поноси,
Нету правды на Руси.

Вот я выбрался на кряж,
Ни волков, ни татей.
А на мне хмельная блажь.
В общем-то некстати.

Крест над куполом торчит,
Колет тьму тугую.
Мрачно колокол звонит,
Мне ли отходную?

Есть ли брод, аль нету брода,
Я стегаю пристяжных.
А у русского народа —
Мертвых больше, чем живых.
Голоси не голоси,
А схоронят на Руси.

Я коней своих распряг,
Отдышались кони.
Проступает лик впотьмах
С моленной иконы.

Ангел, ты пока погодь,
Смерть – плохая сводня,
И я чувствую: Господь
Жалостлив сегодня.

Есть ли брод, аль нету брода,
Я стегаю пристяжных.
А у русского народа —
Мертвых больше, чем живых.
Сколько Бога не проси,
Нету Бога на Руси.

Как помру, на волю вырвусь,
Поплыву по синеве,
И с черемухи осыпясь,
Саван ляжет на траве.

Из лазурной птичьей дали
Посмотрю в густую клень,
Низко стелется печалью
Дым усталых деревень.

Поплыву над стылым полем,
Над задумчивой рекой,
Мимо белых колоколен
С вознесенной головой.

Церкви ставят ближе к раю,
На холмы – не на пустырь,
Чтобы ангелы, летая,
Задевали за кресты.

А внизу – то пьют, то плачут,
То молитвы воздают,
Знать, вместить нельзя иначе
В сердце Родину свою.

Расстилается без края
Перепаханная Русь,
К журавельей серой стае
Я, помаявшись, прибьюсь.

Пусть с земли вослед послушно
Машут с прослезью в глазах,
Клином гнут по небу души,
Отражаясь в куполах.