Александр Островский - Старый друг лучше новых двух

Оленька.Погоди, не перебивай! Дай ты мне высказать-то все: сердце свое облегчить, чтобы зла не оставалось, а потом уж всё целоваться будем.

Прохор Гаврилыч.Ну, болтай, пожалуй, коли язык чешется!

Оленька.Ну, положим, что ты женился б на ней; что ж бы вышло из этого хорошего? Если у ней вольный дух, так она смеялась бы над тобой да любовника завела; а если смирная, так иссохла бы, глядя на тебя. А ведь уж я-то тебя знаю; жизнью своей безобразной ты меня не удивишь! Я тебя и остановить умею, и гостей твоих знаю, как принимать, да еще и вкусу тебя научу, как одеваться и как вести себя благородней. А ты было меня совсем бросить хотел! Ну какой же ты человек после этого! ( Плачет .)

Прохор Гаврилыч.Прости! Ведь по нашей жизни замотаешься; а тут еще маменька пристает.

Оленька.Ну, бог с тобой! Расстроила только я себя. Давай помиримся.

Целуются.

Татьяна Никоновна.Вот так-то лучше! Дай вам бог совет да любовь!

Прохор Гаврилыч.Что это Вавила Осипыч нейдет?

Вавила Осипыч входит с кульком вина.

Те же и Вавила Осипыч.

Купец.А вот и я здесь! Хозяюшке наше почтение! Барышня, желаю здравствовать. ( Кланяется .)

Прохор Гаврилыч.Что ты замешкался?

Купец.А я забежал, кулечек винца захватил. Хозяюшка, нет ли какой посудины? Коли бокальчиков нет, так из чайной чашки можно; нам случалось не раз, мы народ бывалый.

Татьяна Никоновна.Как бокальчиков не быть! ( Уходит за перегородку .)

Купец.А уж штопор, барышня, я завсегда с собой ношу. У меня складной, с ножичком, да теперь его и не требуется. Только ножичек нужно. Я, барин, велел и смолку сбить и проволоку отвернуть; только веревочки подрезать – и конец. ( Вынимает из кармана штопор .)

Татьяна Никоновна( приносит стаканы на подносе ). Вот, батюшка, стаканчики!

Купец.Стаканчиком-то оно еще способнее! ( Откупоривает, наливает и подносит Татьяне Никоновне .) Честь имеет поздравить! Пожалуйте, хозяюшка!

Татьяна Никоновна.Ох, много!

Купец.Пожалуйте, без церемонии-с!

Татьяна Никоновна( берет стакан ). Ну, дай вам бог всякой радости. ( Целуется с Васютиным и дочерью, отпивает немного .)

Купец( не принимая стакана ). Просим обо всей-с!

Татьяна Никоновна.Тяжело, батюшка!

Купец.Ничего-с. Не хмельное, пройдет.

Татьяна Никоновна допивает и отдает стакан. Он наливает и подносит Оленьке.

Пожалуйте-с.

Оленька.Я не пью.

Купец.Нельзя-с!

Оленька.Право, не могу.

Купец.Никак невозможно-с.

Татьяна Никоновна.Выпей немножко!

Оленька целуется с Васютииым и отпивает немного.

Купец.Этого нельзя-с. Зла не оставляйте-с!

Оленька.Я вас уверяю, что не могу.

Купец.Пожалуйте! Не задерживайте-с!

Прохор Гаврилыч.Выпей, поневолься!

Оленька допивает.

Купец( наливает и подносит Васютину ). Пожалуйте-с.

Прохор Гаврилыч.Маменька, за ваше здоровье! Оленька, за твое здоровье! ( Целуется и пьет .)

Купец( наливает ). Вот теперь я сам выпью-с! Честь имеем, на многие лета! Чтобы вам богатеть, а нам на вас радоваться, да завсегда компанию водить! ( Пьет и целуется со всеми .) Оченно приятно-с! Уж мы теперь, хозяюшка, к вам каждый вечер.

Татьяна Никоновна.Милости просим, батюшка!

Прохор Гаврилыч.Мы, маменька, теперь уж ваши гости.

Купец.Мы здесь гнездышко совьем! Только вы, хозяюшка, насчет провианту не беспокойтесь на будущее время, – это уж моя забота. Я к вам завтрашнего числа зараз побольше привезу, чтоб надолго хватило. ( Откупоривает еще бутылку и наливает .)

Прохор Гаврилыч.Опять тем же порядком!

Купец.Как водится. Сначала дамам.

Татьяна Никоновна.Батюшка, увольте!

Купец.Уж это, Прохор Гаврилыч, так чин чином по порядку у нас линия и пойдет. ( Подносит Татьяне Никоновне .)

Татьяна Никоновна.Да ты дай хоть вздохнуть-то немножко!

Купец.Не задерживайте-с!

Впервые пьеса была опубликована в журнале «Современник», 1860, N 9.

Начало работы над пьесой, очевидно, относится к концу 50.-х годов. Первые четыре явления и часть пятого (д. 1), включая слова Татьяны Никоновны: «Пожалуйте, пожалуйте!» (стр. 285-297 наст, изд.), были опубликованы в журнале «Московский вестник», 1859, N 29 (цензурное разрешение 31 июля 1859 г.).

С июня по октябрь 1859 года драматург писал «Грозу» и только после ее окончания вернулся к прерванной работе над комедией «Старый друг лучше новых двух». Он завершил ее 17 апреля 1860 года.

По свидетельству А. А. Стаховича, прототипом Густомесова в известной мере был дядя Прова Садовского Сергей Семенович Кошеверов. «Вспомнились мне, – писал об этом Стахович, – неистощимые ласкательные и поощрительные поговорки Сергея Семеновича для каждой предлагаемой им рюмки вина или водки и финальная фраза „Не задерживайтесь!“, чтобы кончили одну серию выпивки или задушевный тост и переходили бы к следующим.» Эту обычную фразу Кошеверова (отчасти и его самого) поместил Ал. Ник. в лице купца в комедии «Старый друг лучше новых двух» (А. А. Стахович, «Клочки воспоминаний», М. 1904, стр. 84).

Посылая пьесу в «Современник», Островский просил И. И. Панаева в письме от 28 августа 1860 года: «…Сделайте милость, прикажите получше просмотреть корректуру» (т. XIV, стр. 86).

Критика отнеслась к новой комедии Островского по-разному. Так, рецензент журнала «Русское слово» В. Иванов считал, что новая пьеса Островского слабее всех его произведений («Русское слово», 1860, ноябрь, стр. 81).

Иначе оценили комедию Н. А. Некрасов и Н. А. Добролюбов: «Мы с Добролюбовым, – сообщал Некрасов драматургу, – ее прочли и нашли, что ока в своем роде великолепна – то есть вполне достойна Вашего дарования» («Неизданные письма к А. Н. Островскому», Academia, M. – Л. 1932, стр. 280).

О персонажах комедии «Старый друг лучше новых двух» Оленьке и Пульхерии Андревне И. И. Панаев писал: «С глубокою тонкостью и верностью очерчено г. Островским в его „Старом друге“ лицо Оленьки… Это, по нашему мнению, лучшее лицо комедии, не исключая и Пульхерии Андревны, на которой движется вся пьеса и которая мастерски изображена автором: но таких лиц уже пытались не раз изображать наши авторы более или менее удачно. Писателю, как г. Островский, ничего не стоило изобразить типически Пульхерию Андревну; с Оленькой справиться было гораздо труднее, и именно в выполнении этого характера по преимуществу обнаруживается сила таланта г. Островского. Оленька, по нашему мнению, принадлежит к удачнейшим женским характерам г. Островского» («Современник», 1860, сентябрь, стр. 402). Пьесу же в целом Панаев оценил как «мастерски набросанные картинки», «так поразительно верные натуре».