Александр Островский - Старый друг лучше новых двух

Татьяна Никоновна.Так что ж мне делать-то, по-твоему?

Оленька( садясь к столу и закрывая лицо руками ). Пожалеть меня, бедную.

Татьяна Никоновна( несколько взволнованная ). Да… ну что ж… ну… ( Молчит несколько времени, потом подходит к дочери, гладит ее по голове и садится подле нее .) Ну что ж там такое у тебя случилось?

Оленька( плача ). Да женится.

Татьяна Никоновна.Да кто женится-то?

Оленька.Прохор Гаврилыч.

Татьяна Никоновна.Это Васютин-то?

Оленька.Ну да.

Татьяна Никоновна.Вот видишь ты, вот видишь ты, до чего вас своя-то воля доводит, что значит без присмотру-то жить!

Оленька.Опять вы за свое.

Татьяна Никоновна.Ну, хорошо, ну, не буду.

Оленька.Ведь как божился-то! Как клялся-то!

Татьяна Никоновна.Божился? А! скажите пожалуйста! ( Качает головой .)

Оленька.Как же мне было не поверить ему? Разве я тогда понимала людей?

Татьяна Никоновна.Где понимать еще! Какие года!

Оленька( прилегая к матери ). Зачем же он обманул меня?

Татьяна Никоновна.А ты думаешь, это ему так и пройдет? Ему самому бог счастья не даст за это. Вот посмотри, что ему это даром не пройдет.

Оленька( взглянув в окно ). Ах, бесстыжие глаза! Да он еще сюда идет – хватило у него совести-то! Маменька, пускай он к нам войдет; не идти же мне к нему на улицу со слезами-то!

Татьяна Никоновна.Ну что ж, пускай войдет.

Васютин( в окно ). Ольга Петровна, можно войти?

Татьяна Никоновна.Пожалуйте, пожалуйте!

Оленька(умоляющим голосом). Мамшька!

Татьяна Никоновна.Что тебе еще?

Оленька( плача ). Маменька, мне стыдно! Уйдите! Как я стану при вас с ним говорить!

Татьяна Никоновна( грозя пальцем ). То-то вот ты! Ох ты мне!

Оленька.Маменька!

Татьяна Никоновна.Ну, уж право… уж! Так вот только браниться-то не хочется. ( Уходит за перегородку .)

Оленька и Прохор Гаврилыч.

Прохор Гаврилыч( в дверях ). Ты, Вавила Осипыч, подожди! Я сейчас. ( Входит .)

Оленька.Садиться милости просим.

Прохор Гаврилыч.Нет, я ведь так – на минуточку.

Оленька.Все-таки присядьте, коли вам у нас не противно. Или вы, может быть, уж теперь нас гнушаетесь.

Прохор Гаврилыч( садясь ). Да нет. Вот какого роду дело… Вот видишь ты, я сам ей-богу бы никогда, да маменька…

Оленька.Что же маменька?

Прохор Гаврилыч.Все меня бранит за мою жизнь. Говорит, что я неприлично себя веду, что совсем дома не живу.

Оленька( чертит ножницами по столу ). Да-с. Вам неприлично себя так вести, вы благородный, служащий…

Прохор Гаврилыч.Ну вот все и пристает ко мне, чтобы я женился, чтобы я жил семейно, как порядочному человеку следует. Ну, понимаешь, все-таки мать.

Оленька.Понимаю-с, как не понять! Так вы хотите маменькино желанье исполнить? Что ж, это очень благородно с вашей стороны, потому что старших всегда надобно уважать. Вы же так свою маменьку любите и во всем ее слушаетесь… Ну, так что же-с?

Прохор Гаврилыч.Ну вот я…

Оленька.И женитесь?

Прохор Гаврилыч.И женюсь.

Оленька.Честь имею вас поздравить! Что же, вы с большим состоянием берете?

Прохор Гаврилыч.Ну нет, не очень.

Оленька.Отчего же так? Вы, в надежде на вашу красоту, могли бы за миллионщицу посвататься. Или вы, может быть, хотите облагодетельствовать собой какую-нибудь бедную барышню? Это доказывает, что у вас доброе сердце.

Прохор Гаврилыч.Какое же тут сердце! Я для маменьки делаю. Конечно, нам с маменькой приятно, что она в пансионе воспитывалась, по-французски говорит.

Оленька.Ну да как же вам, с вашим умом и образованием, да жениться на невоспитанной! Это для вас очень низко! Вот женитесь, будете с своей супругой по-французски и на разных языках говорить.

Прохор Гаврилыч.Да я не умею.

Оленька.Вы притворяетесь, что не умеете. Вы не хотите только перед нами, простыми людьми, своего образования показывать, а перед барышней вы себя покажете.

Прохор Гаврилыч.Так вот я и пришел к тебе…

Оленька.Напрасно себя беспокоили.

Прохор Гаврилыч.Надо же было сказать…

Оленька.Стоит ли вам об нас думать!

Прохор Гаврилыч.Как же не думать! Кабы я тебя не любил; а то ведь я люблю тебя.

Оленька.Очень вам благодарна за вашу любовь!

Прохор Гаврилыч.Ты на меня, Оленька, не сердись: я сам вижу, что поступаю против тебя дурно, даже можно сказать – подло.

Оленька.Коли вы так понимаете об себе, пускай это при вас и останется.

Прохор Гаврилыч.Нет, право, Оленька, я ведь не то что другие: бросил, да и знать не хочет.

Оленька.А вы что же?

Прохор Гаврилыч.Да я все, что тебе угодно. Ты мне скажи, что тебе нужно.

Оленька.Ничего мне от вас не нужно! Вы меня обижать так не смеете. Что же, я вас из-за денег любила? Я, кажется, этого виду не показывала. Я вас любила, потому что всегда знала, что вы на мне женитесь, а иначе я бы ни за что на свете…

Прохор Гаврилыч.Да мне что! Разве я бы не женился? да вот семья-то.

Оленька.Вы должны были это знать.

Прохор Гаврилыч.Как же мне с тобой быть, – я, право, уж и не знаю.

Оленька.Это довольно странно для меня. Вы свое дело сделали: обманули, насмеялись, – чего вам еще нужно? Остается поклон, да и вон. Об чем вам еще беспокоиться! Чтобы я жаловаться не пошла кому-нибудь? Так я за это не возьму миллиона от одного только от стыда.

Прохор Гаврилыч.Я не об себе беспокоюсь, а о тебе.

Оленька.А обо мне что вам беспокоиться! Да и кто вам поверит, что вы обо мне думаете сколько-нибудь!

Прохор Гаврилыч.Нет, Оленька, ты мне этого не говори! Мне, право, совестно. Я ведь человек простой, откровенный…

Оленька.Тем лучше для вас.

Прохор Гаврилыч.Только характер у меня такой, путаный. Ведь вот я теперь буду мучиться об тебе.

Оленька.Скажите!

Прохор Гаврилыч.Мне до смерти жаль тебя… Да ты мне позволь как-нибудь заходить к тебе хоть на минуту.

Оленька.Нет, уж увольте! Вам нужно, чтобы везде слава пошла. Я хочу замуж идти.

Прохор Гаврилыч.Так уж никогда и не видаться?

Оленька.Разумеется, никогда. Ведь, кроме страму, от вас прибыли-то никакой нет.