Дмитрий Мережковский - Павел Первый

Татаринов.Ого! Да вы, сударь, фармазон, что ли?

Ефимович.Мы – священники, перст Горусов [38]на устах держащие и книги таинств хранящие.

Татаринов (тихо) . Просто – мошенники: в мутной воде рыбу ловят.

Ефимович.Наша наука в эдеме еще открылась.

Титов.Удивительно!

Ефимович.А известно ли вам, государи мои, что по системе Канта…

Скарятин.Это еще что за Кант?

Ефимович.Немецкий филозóф.

Филатов.Немец обезьяну выдумал!

Скарятин.А я вам говорю, братцы, у княгини Голицыной три обезьянки: когда самец и самочка…

Клокачев.Как же, знаю, знаю господина Канта – в Кенигсберге видел: старичок беленький да нежненький, точно пуховочка – все по одной аллее ходит взад и вперед, как маятник – говорит скоро и невразумительно.

Ефимович.Ну, так вот, государи мои, по системе Кантовой – Божество неприступно есть для человеческого разума…

Татаринов.А слышали, господа, намедни, в Гостином дворе, подпоручик Фомкин доказал публично, как дважды два четыре, что никакого Бога нет?

Титов.Удивительно!

Талызин.Господа, господа, нам нужно о деле, а мы черт не знает о чем!

Мансуров.Какие дела! Умрем – и ничего не останется: все прах, все тлен, все тень.

Долгорукий (поет) .

Скарятин.А я тебе говорю, есть Бог!

Татаринов.А я тебе говорю, нет Бога!

Волконский.Петенька, Петенька, пропляши казачка, миленький!

Долгорукий.Отстань, черт!

Голоса.Слушайте! Слушайте!

Талызин (читает) . Отречение от престола императора Павла I. «Мы, Павел I-й, милостью Божьей, император и самодержец Всероссийский, и прочее, и прочее, беспристрастно и непринужденно объявляем, что от правления государства Российского навек отрицаемся, в чем клятву нашу пред Богом и всецелым светом приносим. Вручаем же престол сыну и законному наследнику нашему, Александру Павловичу».

Розен.А где же конституция?

Талызин.Александр – наша конституция!

Голоса.Виват Александр!

Талызин.Мы, господа, на совесть. Извольте и то рассудить, что государь самодержавный не имеет права законно власть свою ограничить, понеже Россия вручила предкам его самодержавие нераздельное…

Бибиков.Помилуйте, господа, из-за чего же мы стараемся? Из-за круглых шляп да фраков, что ли?

Голоса.Круглые шляпы да фраки, виват! Виват свобода!

Клокачев.Не угодно ли будет, государи мои, выслушать прожект о соединении областей Российской империи по образцу Северо-Американской республики?

Платон Зубов.А вот, погодите, задаст вам ужо Аракчеев республику!

Шум, крики.

Одни.Виват самодержавие!

Другие.Виват конституция!

Тучков.А мне что-то, ребятушки, боязно – уж не черт ли нас попутал?..

Талызин.Господа, господа! Дайте же слово сказать…

Голоса.Слушайте! Слушайте!

Талызин.Российская империя столь велика…

Первый.Велика Федора да дура.

Второй.Ничего в России нет: по внешности есть все, а на деле – нет ничего.

Третий.Россия – метеор: блеснул и пропал.

Мансуров.Умрем – и ничего не останется: все прах, все тлен, все тень.

Голоса.Слушайте! Слушайте!

Талызин.Российская империя столь велика и обширна, что, кроме государя самодержавного, всякое иное правление неудобовозможно и пагубно…

Голоса.Верно! Верно! К черту конституцию! Это все немцы придумали, враги отечества, фармазоны проклятые!

Талызин.Ибо что, господа, зрим в Европе? Просвещеннейший из всех народов сбросил с себя златые цепи порядка гражданского, опрокинул алтари и троны и, как поток, надутый всеми мерзостями злочестия и разврата, выступил из берегов своих, угрожая затопить Европу…

Татаринов.Европа вскоре погрузится в варварство…

Талызин.Одна Россия, как некий колосс непоколебимый, стоит, и основание оного колосса – вера православная, власть самодержавная.

Голоса.Виват самодержавие! Виват Россия!

Скарятин.Россия спасет Европу!

Титов.Удивительно!

Мордвинов.Граждане российские…

Волконский.Петенька, Петенька, попляши казачка!

Долгорукий.Отстань, черт!

Голоса.Слушайте! Слушайте!

Мордвинов.Граждане российские! Может ли быть вольность политическая там, где нет простой человеческой вольности и где миллионы рабов томятся под властью помещиков? Звери алчные, пиявицы ненасытные, что мы оставляем крестьянству? То, чего отнять не можем, – воздух. [39]Обратим же взоры наши на человечество и устыдимся, граждане! Низлагая тирана, да не будем сами тиранами – освободим рабов…

Татаринов.А Емельку Пугачева забыли?

Скарятин.Освободи их, отродие хамов, так они нам горло перервут.

Мордвинов.Граждане российские…

Один.Слушайте! Слушайте!

Другие.Довольно!

Мордвинов.Блюдитесь же, граждане! День мщения грядет – восстанут рабы и цепями своими разобьют нам головы и кровью нашею нивы свои обагрят. Плаха и петля, меч и огонь – вот что нас ждет. Будет, будет сие!.. Взор мой проницает завесу времен… Я зрю сквозь целое столетие… я зрю…

Голоса.Молчите! Молчите! Довольно!

Татаринов.Вы оскорбляете, сударь, честь дворянства российского! Мы не позволим…

Талызин.Господа, мы все не о том – нам нужно о деле, а мы черт знает о чем!

Голоса.В чем же дело, говорите!

Талызин.А дело в том, что если государь отреченья не подпишет, как нам быть?

Одни.Арестовать!

Другие.В Шлиссельбург!

Талызин.Легко сказать – Шлиссельбург. Войска ему преданы, освободят и что тогда?

Бенигсен.Messieurs, le vin est tiré, il faut le boire. [40]У государя самодержавного корону отнять и сохранить ему жизнь есть дело невозможное.

Все сразу умолкли; такая тишина, что слышится бой курантов за Невою, на Петропавловской крепости.

Тучков.О-хо-хо! Царя убить – страшное дело…

Депрерадович.Помазанник Божий…

Шеншин.Присяга – не шутка…

Ефимович.И в Писании сказано: Бога бойтеся, царя чтите.

Бибиков.Государи мои милостивые! Для всякого ума просвещенного невинность тираноубийцы есть математическая ясность: ежели, скажем, нападет на меня злодей и, вознесши над главою моею кинжал…