Дмитрий Мережковский - Павел Первый

Елизавета.Не говори так… Страшно, страшно…

Александр.Все равно.

Собрание заговорщиков в квартире генерала Талызина, в Лейбкампанском корпусе Зимнего дворца.

Столовая – большая низкая комната, казарменного вида, со сводами и голыми выбеленными стенами. По стенам – портреты царских особ, портрет во весь рост императора Павла I в порфире, в короне, со скипетром. В глубине – дверь на лестницу. Слева – дверь во внутренние комнаты, канапе и кафельная печка. Справа – два окна на Неву и Петропавловскую крепость; оттуда иногда слышится бой курантов. Посередине комнаты – большой накрытый стол со множеством бутылок; между окнами – меньший стол с водками и закусками.

Ночь. Шандалы с восковыми свечами. Только что кончили ужинать. Одни сидят еще за столом и пьют, другие, стоя, разговаривают кучками. Заговорщиков более сорока человек: все – военные. Тесно, душно, накурено.

Гр. Пален, военный губернатор Петербурга; Талызин, командир Преображенского полка; Депрерадович, командир Семеновского полка; Бенигсен, Тучков – генералы; Зубовы – Платон, Валериан, Николай, князья; Клокачев, флотский капитан-командор; Яшвиль, кн. Мансуров, Татаринов, кн. – полковники; Розен, бар.; Скарятин, штабс-капитан; Шеншин, капитан; Титов, ротмистр; Аргамаков, плац-адъютант Михайловского замка; Волконский, кн.; Долгорукий, Ефимович – поручики; Филатов, Мордвинов – подпоручики; Гарданов, корнет; Федя и Кузьмич – денщики.

Голоса.Ура, свобода! Ура, Александр!

Скарятин (штабс-капитан – Талызину) . Ваше превосходительство, еще бы шампанского дюжинку.

Талызин.Пейте, господа, на здоровье.

Татаринов.Жженку, жженку несут, зажигайте жженку!

Розен (стоя у стола, читает по тетрадке) . Поелику подобает нам первее всего обуздать деспотичество нашего правления…

Скарятин.Что он читает?

Татаринов.Пункты Конституции Российской.

Филатов.Виват конституция!

Скарятин.Круглые шляпы да фраки, виват!

Татаринов.Пукли, пудру долой!

Филатов.Долой цензуру! Вольтера будем читать!

Скарятин.Банчишко метать, фараончик с макашкою! [32]

Татаринов.На тройках, с бубенцами, с форейтором – катай, валяй, жги! Ура, свобода!

Волконский (сидя верхом на стуле и раскачиваясь, пьяный, поет) .

Долгорукий (сидя перед кн. Волконским на полу, без мундира, с гитарой, пьяный, поет) .

Волконский (Долгорукому) . Петенька, Петенька, пропляши казачка, утешь, родной!

Долгорукий.Отстань, черт!

Розен (продолжая читать) . Тогда воприимет Россия новое бытие и совершенно во всех частях преобразится…

Депрерадович (указывая на Платона Зубова) . Что такое с князем?

Яшвиль.Медвежья болезнь – расстройство желудка, от страха.

Талызин.Трус! Под Катькиными юбками обабился. Служба-то отечеству не то, знать, что служба постельная: по ночам, бывало, у дверей спальни мяукает котом, зовет императрицу на свидание; ему двадцать лет, а ей семьдесят – в морщинах вся, желтая, обрюзглая, зубы вставные, изо рта пахнет – брр… с тех пор его и тошнит!

Депрерадович.Зато чуть не самодержцем стал!

Талызин.А теперь стал Брутом. [34]

Яшвиль.Брут с расстройством желудка!

Депрерадович.Да ведь что, братцы, поделаешь? Революция в собственном брюхе важнее всех революций на свете!

Талызин (подходя к Зубову, который лежит на канапе) . Не полегчало, князь?

Платон Зубов.Какое там!

Талызин.Гофманских капель бы приняли.

Платон Зубов.Ну их, капли! Домой бы в постель, да припарки… А я тут с вами возись, черт бы побрал этот заговор! Попадем в лапы Аракчееву, тем дело и кончится.

Розен (продолжая читать) . По тринадцатому пункту Конституции Российской…

Талызин.Всех-то пунктов сколько?

Розен.Сто девяносто девять.

Талызин.Батюшки! Этак, пожалуй, и к утру не кончите.

Розен (продолжая читать) . По тринадцатому пункту Конституции Российской собирается Парламент…

Скарятин.Это что за штука?

Татаринов.Парламент – штука немецкая…

Филатов.Немец обезьяну выдумал!

Скарятин.А знаете, господа, у княгини Голицыной три обезьянки: когда один самец да самочка амурятся, то другой смотрит на них, и представьте себе, тоже…

Говорит на ухо.

Титов.Удивительно!

Трое – у закусочного стола.

Первый.Последняя цена – полтораста.

Второй.Хочешь сто?

Первый.Что вы, сударь, Бога побойтесь! Хотя и крепостная, а все равно, что барышня. Шестнадцать лет, настоящий розанчик. Стирать и шить умеет.

Второй.Сто двадцать – и больше ни копейки.

Первый.Ну, черт с вами, – по рукам. Уж очень деньги нужны: в пух проигрался.

Третий.Так-то вот и у нас в полку штабс-капитан Раздиришин все, бывало, малолетних девок покупал и столько он их перепортил, страсть!

Трое – у печки.

Первый.Все люди из рук природы выходят совершенно равными, как сказал господин Мабли. [35]

Второй.В природе, сударь, нет равенства: и на дереве лист к листу не приходится.

Третий.Равенство есть чудовище, которое хочет быть королем.

Первый.Неужели вы, господа, не разумеете, что политическая вольность нации…

Второй.Вольность? Что такое вольность? Обманчивый есть шум и дым пустой.

Мансуров.Все прах, все тлен, все тень: умрем, и ничего не останется!

Третий.Vous avez le vin triste, monsieur! [36]

Шеншин.Ах ты, птенец, птенец! И как тебя сюда затащили?

Гарданов.Из трактира Демута, дяденька, за компанию. Пили там – все такие славные ребята. «Поедем, говорят, Вася, к Талызину». Вот я и поехал.

Шеншин.Ну, куда же тебе в этакое дело, мальчик ты маленький?

Гарданов.Какой же я маленький, помилуйте, мне скоро двадцать лет. Вчера предложение сделал – стишок сочинил, хотите, скажу? Только на ушко, чтоб никто не слышал.

Ефимович.По исчислению господина Юнга Штиллинга, [37]кончина мира произойдет через тридцать пять лет.