Станислав Виткевич - Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы

Э л ь з а. Наконец-то гроза отгремела, и я могу с чистой совестью вернуться к своей нищете, не думая о королевской представительности.

Из кустов выходит М а г и с т р в полном рыцарском облачении, забрало поднято. За ним Ф и з д е й к о — с усами, в костюме фантастического лесничего: шляпка с перышком, зеленые отвороты, золотые знаки различия. На плече карабин «винчестер».

Ф и з д е й к о. Итак, договорились. Я теперь — лесничий у Магистра. Ты только подумай, Эльза: мы будем жить в маленьком домике — вокруг мальвы, настурции, герань. Свежие булки, мед прямо из лесу и полная беззаботность. Порой по случаю праздника подстрелю какого-нибудь зайчишку или косулю — для нас это будет величайшая роскошь. А — молоко, много козьего молока, прямиком от козы, а читать мы будем только календарь.

М а г и с т р. Как же я вам завидую!

Э л ь з а. А Янулька?

Ф и з д е й к о. Не знаю, что с ней будет. Она сама решит свою судьбу. Магистр ее не желает ни за какие сокровища мира, да и она его тоже. Они с герцогиней пошли в лес по грибы. Под карликовыми соснами на Вилькакальнисе уродились нынче дивные рыжики. Ко второму завтраку будет добрая закусь под водку.

Садится в кресло.

Э л ь з а. Иди ты со своим рыжиками. ( Магистру .) Да уж, эта башка не для ваших нервов, господин граф. Ей нужен кто-нибудь по-настоящему злобный.

М а г и с т р. Вы меня обижаете. Зло затаилось во мне очень глубоко. Не всякий заметит. Тут проблема совсем в другом.

Ф и з д е й к о. Практически это одно и то же. Ты, Готфрид, не умеешь обратить свое зло себе на пользу. Но, но — ну что ты с собой поделаешь?

М а г и с т р. Я в крайнем сомнении. Надо раз и навсегда сказать себе: эпоха наша не может создать правителей определенного типа. Мы хотели взять в ежовые рукавицы оскотиненные социализмом массы — мы, остаточные, недобитые людишки — хотели стать владыками начальной фазы истории — и все пошло прахом! Но одного мы все же добились: на дне чисто личных сомнений есть теперь вера в возможность циклического развития истории на очень больших отрезках. Необратимость общественных перемен почти преодолена.

Снимает шлем и доспехи, складывает на площадку. Остается в фиолетовой пижаме и фиолетовой шапочке с кисточкой.

Ф и з д е й к о. Но с нами — ты прощаешься навсегда.

М а г и с т р ( садясь в другое кресло и закуривая сигарету ). Да, Евгений. Может, именно в эту минуту в какой-нибудь лачуге оскотинившегося современного человека рождается эквивалент известного своей жестокостью князя Физды — твоего предка, жившего в XII веке? Может быть даже, это твой внебрачный сын, о котором ты так мечтал...

Э л ь з а. Fi donc [73] фу, какая гадость ( фр .) , господин граф. Он никогда мне не изменял.

М а г и с т р. Прошу не перебивать — это крайне важные мысли. Так вот, если б он, этот твой сын, знал, что он — твой сын, он не мог бы основать новую династию. Он должен быть настоящим первопроходцем — только тогда все начнется сначала и заново.

Ф и з д е й к о. Однако разве не чудесно, что мы сможем это наблюдать. Давайте удовольствуемся созерцанием. Для скотоправителеи мы слишком сложно устроены.

М а г и с т р. Доказано только одно: даже имея железные дороги, телефоны, броненосцы, ватерклозеты и газеты, люди способны оставаться таким же быдлом, каким были подданные твоих предков в пущах XII века. В этом состоит убийственная правда — то есть: несмотря на необратимость культурных достижений, цикличность — закон абсолютный, пока полностью не вымрет данный вид.

Ф и з д е й к о. С этой истиной я могу умереть спокойно. Эксперимент был необходим, чтоб мы убедились: головой стену не прошибешь. Даже второй ярус личности, взращенный в абсолютном небытии, не может быть эквивалентом прежней власти.

М а г и с т р, Ты стар, Евгений. А вот мне, похоже, придется покончить с собой. Только что я получил известие, что моя мать умерла. Но это повод чисто негативный.

Ф и з д е й к о. Ох — как хочешь, Готфрид. И не подумаю отговаривать. Я тебя отлично понимаю. Учитывая интересы основателя новой династии, хорошо, что бояре все до единого перебиты.

М а г и с т р. Когда я застрелил последнего, мне и в голову не пришло, что я работаю на этого. Ну — однако время не терпит. ( Справа, из кустов, выползают У р о д ы. На солнце набегает легкая тучка .) До свиданья — Княгиня, до свиданья — Евгений. ( Обменивается с Физдейко рукопожатием; поворачивается к Уродам .) А, это вы? Где же Дер Ципфель?

I У р о д. Пьет свой утренний кофе. Сейчас придет.

М а г и с т р. Еще раз — до свиданья. А что касается Янульки, то больше всего я разочарован тем, что полюбил ее самой обыкновенной, так называемой Великой Любовью. Это уж было просто невыносимо. Вчера я на пробу изменил ей с герцогиней и с кем-то еще, но всё напрасно. Я вовсе не такой уж заурядный modern аристократ. Раньше мы подтягивались до своих фамилий, доставшихся нам от людей, по-настоящему великих. Сегодня большинство из нас прикрывает именами свое убожество, а часто — самое пошлое свинство. Нет — я не такой и таким не буду. Ну — в последний раз — до свиданья.

Идет и садится наземь между Уродами, после чего пускает себе пулю в лоб из браунинга и валится назад. Слышен шум мотора — это аэроплан.

Ф и з д е й к о. Чудесно, чудесно! Давненько я мечтал о таком безмятежном утре.

Э л ь з а. Чуть больше чем нужно наговорил перед смертью наш несостоявшийся зять. В сон клонит. Разбуди меня, если будет что интересное.

Засыпает. Шум мотора совсем близко. На деревья справа падает аэроплан, его крыло косо свешивается со стены. По стене с деревьев быстро спускаются: Й о э л ь К р а н ц, одетый пилотом, за ним двое хасидов в прежних нарядах, но в темных очках, ф. П л а з е в и ц и Г л и с с а н д е р в плащах и шлемах. Солнце опять засияло полным блеском.

К р а н ц ( не видя ни трупа Магистра, ни Уродов ). Ну — мы работаем, как буйволы. Строптивцев господин Плазевиц усмиряет депрессивными газами. Горячее выдалось утречко: с шести до пол-седьмого я создал правосудие, с пол-седьмого до семи запустил промышленность. Новые локомотивы просто великолепны. Пожалуйста, кофе. Через четверть часа едем дальше — пора заняться высшим образованием. А вы тут как, господин Физдейко? На охоту собрались — освежиться после богатой событиями ночи? Первая брачная ночь с королевской властью. Пока вы тут весело проводили время, как типичные правящие слои, мы за вас пахали, как одна гигантская динамо-машина. Я не в упрек — это совершенно обычное положение вещей.

Ф и з д е й к о. Нет — семиты совершенно нюх потеряли. Ты что, не видишь, господин Кранц, что мы не способны играть роль правителей? Мы — остаточные людишки, и этим все сказано.

К р а н ц. Ну, а как же искусственная конструкция личности? Или она больше не действует? Вчера все шло замечательно.