Феликс Лопе де Вега - Фуэнте овехуна

Наугощался он чрезмерно.
Скажу ему я не в укор.
Так кем сражен был командор?

Фуэнте Овехуной.

Верно!

Ну да!

А вот, спрошу я вновь:
На свете есть такая сила,
Которая б тебя сразила?

Да, мой Фрондосо, есть — любовь!

Вы, государь? О, как я рада!
Ведь я не ожидала вас.

Узреть сиянье этих глаз —
Мне высшая за труд награда.
На Португалию дорога
Здесь близко, невелик был крюк.

Я вас не буду, мой супруг,
Журить за это слишком строго.

Но расскажите, — как Кастилья?

Край умиротворился весь.

И диво ли, когда вы здесь
К тому направили усилья?

Меня заставил вас прервать
Приезд магистра Калатравы.
Хотел бы он узнать, когда вы
Его изволите принять?

Пусть он войдет.

Магистр достоин
Монаршей милости вполне:
Сей юноша, поверьте мне,
Уже незаурядный воин.

О короли, оплот закона!
Узреть вас наконец могу.
Простите вашего слугу,
Родриго Тельеса Хирона.
Злокозненным советам вняв,
Я, вождь верховный Калатравы,
Увы, вступил на путь неправый:
Не признавал я ваших прав.
Мечтой увлек меня тщеславной
Фернандо Гомес де Гусман;
За ним последовал я в стан,
Враждебный вам, чете державной.
Я к вам с повинной головой.
И если получу прощенье,
То государям на служенье
Отдам отныне меч я свой.
Мне будет бранный труд отрадой;
Я искуплю свою вину,
Когда вы вступите в войну
С высокомерною Гранадой.
Триумф державной правоты
Поставлю я своею целью,
И над гранадской цитаделью
Взовьются алые кресты.
Полтысячи и даже боле
Солдат я выставить берусь,
И верьте, — честью в том клянусь, —
Не выйду впредь из вашей воли.

Родриго, встаньте. Мы внимали,
Я верю, искренним словам.
Всегда мы будем рады вам.

Вы тяжкий груз мне с сердца сняли.

Вам равных нет в подлунном мире:
И златоуст вы, и герой.

Любуюсь царственной четой,
Подобной Ксерксу и Эсфири. [36]

Вернулся только что судья,
Который послан был в селенье,
Где совершилось преступленье.

Мятежников, надеюсь я,
Сумеете вы наказать.

Вы в жизни их вольны и в смерти.
Но я б им показал, поверьте,
Как командоров убивать.

Не бойтесь. Мы здесь короли
И сами подданных рассудим.

Хотелось бы, чтоб этим людям
Вы приговор свой изрекли.

Король мой! Не жалел я сил,
Чтоб ваше выполнить веленье:
Прибыв в мятежное селенье,
Я там дознанье учинил.
Я досконально в дело вник
И все ж вернулся с тем, что было,
Не обмакнув пера в чернила,
Без показаний и улик.
Никто — ни старый и ни юный —
Не испугался, не донес.
«Кем он убит?» — был мой вопрос,
Ответ: «Фуэнте Овехуной».
Таков был плод моих усилий.
Я допросил за эти дни
Их триста душ, и все они
Одно и то же мне твердили.
Пытал я крепко, всех подряд,
Был даже в строгости излишек:
Десятилетних ребятишек
На дыбу вздергивал — молчат!
Сулил, стращал, — не помогло.
И потому мое сужденье:
Иль объявить им всем прощенье,
Иль перевешать все село.
Прийти сюда велел я им,
Дабы на них вы поглядели
И были сами в этом деле
Судьей.

Ну что ж, мы поглядим.

Так это — наши короли?

Властители Кастильи нашей.

Я пары не видала краше.
Господь им счастья ниспошли!

Так вот они, бунтовщики?

Покорны вашим повеленьям,
К своим владыкам со смиреньем
Мои явились земляки.
Терпели мы тяжелый гнет,
Жесток был командор покойный;
Правитель этот недостойный
Довел до крайности народ
И стал виновником несчастья,
Нас истязал и грабил ой,
Крал наших дочерей и жен
Для своего он любострастья.

Ее, любимую мою
(Соизволеньем божьим, с ней
Счастливейшим из всех людей
Теперь я стал в родном краю),
В день свадьбы утащил он силой,
И стыд и совесть потеряв;
Меня лишил он мужних прав
И разлучил с женою милой.
Спасло девическую честь
От гибели неотвратимой
Лишь то, что у моей любимой
Бесстрашье пламенное есть.

Чтоб не остаться в стороне,
Я, с вашего соизволенья,
Поведаю вам злоключенья,
Что выпали на долю мне.
Пристал он раз к одной молодке, —
Любитель был он этих дел, —
Я защищать ее посмел.
Ну, тут был разговор короткий:
Науськал он своих солдат
(Что — я, ведь он ни вдов, ни си́рот
Не миловал); проклятый Ирод [37]
Мне изъиродовал весь зад.
Три командорских молодца
Старались лихо, честь по чести,
И у меня на мягком месте
Сейчас нет места без рубца.
Я выжил и с ума не спятил,
Но, чтобы шкура вновь срослась,
Я на целительную мазь
Все достояние истратил.

Король! Хотим отныне жить
Мы под твоей рукой державной.
Отважились мы герб твой славный
В селенье нашем водрузить.
Наш государь, яви к нам милость, —
Вот все мы здесь, и стар и млад,
Никто из нас не виноват
В той злой беде, что приключилась.