Жорж Бернанос - Диалоги кармелиток

Одна из молодых монахинь, закрывавшая лицо руками, подходит к настоятельнице и опуска­ется на колени, чтобы поцеловать руку Ее Преподобия. Видно, как слезы еще струятся по ее лицу, на котором теперь выражение наивной, детской доверчивости.

Сестра Гертруда . С Вашим Преподобием нам теперь ничего не будет страшно.

Подходят и другие сестры. Одна из пожилых монахинь говорит.

Мать Жанна . Благословите нас, Ваше Преподобие.

Все они опускаются на колени. Затем разговоры возобновляются, но совсем в другом тоне.

Оживление почти радостное.

Сестра Констанция . А что стало с сестрой Бланш?

Настоятельница (она услышала). Мне об этом известно не боль­ше, чем вам, доченька моя.

Сестра Констанция . Она вернется.

Сестра Сен-Шарль . Почему вы так в этом уверены, сестра Констанция?

Сестра Констанция . Потому что... (Запинается в растерянно­сти.) Потому что... (Заканчивает смущенно, но не в силах изменить то, что сказала.) Я видела сон.

Все смеются.

Сестра Фелисите . Преподобная матушка, вы полагаете, нас будут судить сегодня?

Настоятельница . Не знаю.

Сестра Сен-Шарль (очень наивно). А нас будут допрашивать одну за другой? Это будет долго?

Сестра Алиса . А если... если нас... нам позволят исповедаться?

Сестра Констанция, указав на молодую монахиню, которая побледнела и закрыла лицо

руками, прижимает палец к губам.

Сестра Сен-Шарль (пожимая плечами). Что ж! Мы ведь не плаксы девчонки! Боже! Если бы господин капеллан просто встретился нам на дороге — большего я бы и не просила.

Настоятельница . Ну, ну, дети мои, довольно фантазий, для них вовсе нет повода... я думаю, что по крайней мере самые молодые из вас выйдут отсюда невредимыми. Если эти люди не чудовища и если они хоть что-то знаЮт о нашем святом уставе, кого они могут в чем-то обвинять, кроме меня?

Несколько голосов. Ничто больше не разлучит нас с Вашим Преподобием!

Сестра Клара . Видит Бог, я не хотела бы поменяться судьбой с нашей матерью Марией от Воплощения или с нашей сестрой Бланш.

Мать Жераль . Увы! Их, наверно, тоже арестовали...

Сестра Клара . Несомненно... Как мы смеем жаловаться, когда мы здесь все вместе!.. Как они должны нам завидовать! Насколько несчастнее нас они себя ощущают!

Сцена XIII

Трибунал выносит смер.тный приговор шестнадцати кармелиткам (включая мать Марию от ' Воплощения, осужденную заочно) «за устройство контрреволюционных сборищ, поддержание переписки с фанатиками и хранение противных духу свободы, сочинений»,

Сцена XIV

Монахини собрались во внутреннем дворике. Настоятельница обращается к ним.

Настоятельница . Дети мои, я всем сердцем желала вас спасти... Да, я хотела бы, чтобы чаша сия вас миновала, ибо я с первого же дня любила вас как родная мать, а какая мать по доброй воле отдаст своих детей в жертву даже Царю Небесному? Если я плохо поступала, Бог мне судья. Я такая, какая есть, вы — мое добро, а я не из тех, кто бросается своим добром. Но все это уже не важно, дети мои. Вот и пришел конец, нам остается только умереть. Благословенно имя Господне! Казнь, на которую мы пойдем вместе, Он превратил словно в последнюю службу в нашей милой обители. Дети мои, настал час напомнить вам о вашем обете. До сей минуты я хотела одна за него отвечать. Но теперь я могу взять из него лишь причитающуюся мне долю, да и ее я смиренно прошу именем нашей замечательной матери Марии, от Воплощения, ибо это ее доля достается мне, недостойной. Дети мои, торжественно призываю вас к повиновению, в последний раз и навсегда, и да пребудет с вами мое материнское благословение.

Сцена XV

Актриса Дюхор приходит к себе домой, достает из-под плаща статую Младенца Иисуса и ставит ее на стол. Мать Мария от Воплощения преклоняет перед ней колена

и молится.

Сцена XVI

У Розы Дюкор. Входит капеллан, потрясенный до глубины души. .

Капеллан . Их приговорили к смерти.

Мать Мария . Всех?

Капеллан . Всех!

Мать Мария . Боже! (Молчание.) И...

Капеллан. Это будет скорее всего сегодня или завтра... Что вы делаете, мать моя?

Мать Мария . Я не допущу, чтобы они умерли без меня!

Капеллан . Что значит ваша воля в таком деле? Бог сам выбирает и отвергает, кого Ему угодно.

Мать Мария . Я принесла обет мученичества...

Капеллан . Вы дали его Богу, перед Богом вы и отвечаете за него, а не перед вашими подругами. Видно, Богу угодно вас от него отрешить, Он берет только то, что Ему принадлежит.

Мать Мария . Я обесчещена!

Капеллан. Я ждал этого слова! О, я его не осуждаю. Это предсмерт­ный крик вашего естества. Вот та кровь, да, вот та кровь, которой Бог требует от вас и которую вы должны пролить! Вы бы с радостью отдали ту, что течет в ваших жилах, вы бы пролили ее как воду. Но с каждой каплей этой крови у вас отнимается больше, чем жизнь!

Мать Мария от Воплощения стоит с видом человека, собравшего последние силы, чтобы

вытерпеть невыносимую пытку.

Мать Мария . Их последний взгляд будет искать меня напрасно.

Капеллан . Думайте только о другом взгляде, о том, от которого вы не должны отводить глаз.

Сцена XVII

Площадь Революции. Кармелитки сходят с телеги у подножия эшафота. В первом ряду густой толпы можно-разглядеть капеллана во фригийском колпаке. Он шепчет отпущение грехов, неприметно сотворяет крестное знамение и исчезает. И сразу же сестры запевают Salve Regina, затем Veni Creator [18] "Славься, Царица Небесная" и "Гряди, Дух Животворящий" - католические песнопения. Они поют чистыми и очень твердыми голосами. Пораженная толпа смолкает. Видно только основание эшафота, на который сестры поднимаются одна за другой. Они продолжают петь, но, по мере того как они исчезают, хор становится все малочисленнее. Вот уже только два голоса, только один. Но в эту минуту с другого конца площади доносится новый голос, еще более чистый, более решительный, чем другие, хотя звучит он немного по-детски. И становится видно, что к эшафоту сквозь расступающуюся в изумлении толпу идет юная Бланш де Лафорс. На ее лице никаких следов страха.

Deo Pdtri sit gloria

Et Filio qui a mortuis

Surrexit ac Paraclito

In saeculorum saecula [19] Богу Отцу слава И Сыну, из мертвых Воскресшему, и Духу Святому Во веки веков (лат.). ,

Внезапное движение в толпе. Кучка женщин окружает Бланш и подталкивает ее к эшафоту. Она скрывается из виду. И вдруг ее голос смолкает, как смолкли один за другим голоса ее сестер.

Кристина Манифика - близкая приятельница Бернаноса в последние двадцать лет его жизни (Здесь и длее - прим. перев.)