Уильям Шекспир - Комедии

Уходят.

Сцена 2

Дом Оливии.

Входят сэр Тоби, сэр Эндрюи Фабиан.

Нет, ей-богу, не останусь здесь больше ни минуты.

Но почему, изверг души моей, почему?

И вправду, сэр Эндрю, объясните нам, почему?

Да потому, черт возьми, что ваша племянница любезничала в саду с этим герцогским прихвостнем, как она никогда не любезничала со мной. Я сам это видел.

Ты мне вот что скажи, старина: видела она тебя в это время?

Не хуже, чем я вижу вас.

Да ведь это лучшее доказательство ее любви к вам.

Что ж, по-вашему, я совсем осел?

Сэр, я берусь доказать это по всем правилам перед судом рассудка и здравого смысла.

А они судили и рядили еще до того, как Ной стал моряком. [37]

Она любезничала на ваших глазах с мальчишкой только для того, чтобы подстегнуть вас, растолкать вашу лежебоку-доблесть, зажечь огонь в сердце, расшевелить желчь в печени. Вы должны были сразу подойти к ней и заткнуть юнцу рот остротами, новенькими и блестящими, прямо с монетного двора. Она играла вам на руку, а вы это проморгали; вы позволили времени стереть двойной слой позолоты с удобного случая, удалились от солнца благоволения графини и теперь плывете на север ее немилости, где повиснете, как сосулька на бороде у голландца. Впрочем, вы можете исправить эту ошибку, если представите похвальное доказательство своей отваги или политичности.

Значит, придется доказывать отвагу. Политичность я терпеть не могу: по мне, уж лучше быть браунистом, [38] чем политиком.

Ладно, тогда строй свое счастье на отваге. Вызови герцогского юнца на поединок и нанеси ему одиннадцать ран. Моя племянница обязательно пронюхает об этом, а, можешь мне поверить, даже самая пронырливая сводня, и та не расположит женщину к мужчине так, как слава о его подвигах.

Другого выхода нет, сэр Эндрю.

А кто-нибудь из вас отнесет ему мой вызов?

Иди, напиши его размашистым почерком, воинственно и кратко. Плюнь на остроумие: главное, чтобы вызов был красноречивый и выразительный. Заляпай противника чернилами. Можешь тыкнуть его разок-другой, тоже будет не худо. Навороти столько несуразиц, сколько уместится на листе бумаги шириной в уэрскую кровать в Англии. [39] Берись за дело, валяй. Пусть в твоих чернилах будет побольше змеиного яду, а чем писать, это не суть важно: хоть гусиным пером. Ну, ступай.

А где я потом найду вас?

Сэр Эндрюуходит. Фабиан

Видно, сэр Тоби, этот человечек вам очень дорог?

Да, дорог. Но я ему еще дороже: обошелся тысячи в две, как пить дать.

Надо думать, письмо он напишет необыкновенное. Но ведь вы его не передадите?

Разрази меня гром, если не передам. А ты во что бы то ни стало постарайся вытянуть ответ у юнца: сдается мне, эту парочку даже быками и канатами друг к другу не подтащить. Если ты взрежешь Эндрю и в его печени хватит крови, чтобы утопить блошиную ногу, то я готов проглотить всю остальную анатомию.

Входит Мария. Сэр Тоби

А вот и моя птичка-невеличка.

Если хотите повеселиться и похохотать до упаду, идите за мной. Этот болван Мальволио стал язычником, ну настоящий вероотступник: ведь ни один истинный христианин в жизни не поверит такой дурацкой выдумке. Он в желтых чулках.

И в подвязках крест-накрест?

Да, как самый мерзкий педант-учитель из приходской школы. Я шла за ним по пятам, словно его убийца. Он точка в точку следует письму, которое я ему нарочно подкинула, и так улыбается, что теперь на его физиономии больше борозд, чем на новой карте с добавлением Индий. [41] Вам и во сне ничего подобного не снилось. Так бы чем-нибудь и запустила в него. Вот увидите, госпожа побьет его. Впрочем, пусть побьет, он все равно будет улыбаться и примет это как знак особого расположения.

Уходят.

Сцена 3

Улица.

Входят Себастьяни Антонио.

Я вас хотел избавить от хлопот,

Но если вы находите в них радость,

Я умолкаю.

Я не мог оставить

Вас одного. Как острие стальное,

Впилась мне в грудь бессонная тревога:

Не только жажда вместе с вами быть —

Хотя она во мне неутолима, —

Но страх за вашу жизнь. В чужом краю

Неопытному страннику порою

Опасность угрожает. Этот страх

Мою любовь пришпорил и за вами

Погнал сюда.

Антонио, мои друг,

Я вам могу ответить лишь: "Спасибо,

Спасибо много раз". Такой монетой

Частенько платим мы за доброту,

Но будь я столь богат, сколь благодарен,

Я отплатил бы вам куда щедрее…

Пойдем на город взглянем.

Лучше завтра:

Сейчас нам нужно подыскать приют.

Я не устал, а ночь еще далеко.

Сперва глаза насытим чудесами,

Живущими в твореньях старины,

Которыми прославлен этот город.

Простите, но открыто здесь бродить —

Опасно для меня. Случилось как-то

Мне крепко насолить в морском бою

Галерам герцога. Меня узнают

И, уж поверьте, спуска не дадут.

Как видно, многих вы в тот день сразили.

Нет, к счастью, кровь тогда не пролилась,

Хотя в пылу ожесточенной схватки

Дойти легко и до кровопролитья.

Конечно, возместить убытки можно,

И многие сограждане мои

Так поступили, чтоб торговых связей

Не порывать. Но я не согласился

И дорого за это заплачу,

Попавшись здесь.

Так будьте осторожны.

Придется. Вот вам, сударь, кошелек.

Мы остановимся в предместье южном,

В «Слоне» – гостиниц лучше не сыскать.

Я позабочусь обо всем, а вы

Меж тем спокойно проводите время

И насыщайте ум. До скорой встречи.

Но кошелек к чему?

Захочется безделицу купить,

А ваш карман, я думаю, пустует.

Мой друг, я буду вашим казначеем

Всего лишь час.

Итак, в «Слоне».

Уходят.

Сцена 4

Сад Оливии.

Входят Оливияи Мария.

Нет, он придет; ведь я за ним послала.