Кнут Гамсун - У врат царства

Элина(смеется). Я постараюсь сделать так, чтобы она длилась дольше.

Бондесен.Благодарю вас.

Элина(бросая взгляд на Кapeнo). Не знаю, за что вы меня благодарите.

Бондесен.3а то, что вы так прекрасно ему ответили.

Элина.А! Я думала, за то, что хотела продлить вашу стpacть.

Бондесен.Это не стоило бы вам большого труда.

Элина.Я думаю, вы все-таки из теx, кого трудно удержать.

Карено(к Йервену). Профессор вчера очень тепло отзы-вался о тебе.

Йервен(коротко). Да?

Карено.И хвалил твою диссертацию. Но он сказал, что… я его не совсем понял — о каком-то перевороте он тебе, о полном перевороте.

Йервен(вздрагивает). Переворот?

Карено.Он сказал, полный переворот.

Йервен.Какой переворот? Я не понимаю… ЧтС он этим думал…

Карено.Я не успел спросить.-

Йервен.Не знаю ни о каком перевороте.

Карено.Ну, разумеется. Вероятно, он имел в виду тон твоей работы. Изложение стало спокойнее.

Говинд.Надеюсь, другой перемены в те6е нет? чтО Карстен?

Йервен.Насколько я знаю — нет.

Говинд.Надеюсь.

Йервен(раздраженный). Не будем говорить об этом. Уф!

Бондесен.Вот видите. Он теперь не щадит caмoгo себя.

Йервен.Впрочем, профессор Гюллинг, — не хочу об этом говорить; он либерален и гуманен. (Обращаясь к Карено.) Э… гуманен, чтС? Он так высоко ценит людей, видит в них, как он выражается, «начало добра», охотно выслушивает возражения: и готов с ними согласиться. Да, гуманен в высшей степени. Но он неинтересен.

Кapeно.Конечно, нет.

Йервен.Нет, он неинтересен. Критикует Гегеля, консервативную политику и учение о святой Троице, защи-щает женский вопрос, и всеобщее избирательное право, и Стюарта Милля. Вот он весь. Либерал в серой шляпе и без грубых ошибок.

Кapeно.Да, видишь ли, он принадлежит к другой школе.

Йервен(с жаром). Конечно. Он принадлежит к другой школе. К другому направлению. Он делает значительное лицо, и, судя по его книгам, ему все ясно. Это наглость — быть таким спокойным, как он, и, чтО бы ты ни говорил, мне все равно.

Карено.Я тебе вовсе не возражаю.

Йервен.Ах, нет? Мне показалось, что ты… Значит, нет…

Карено.Конечно, нет. Профессор Гюллинг и я, мы стоим на двух противоположных полюсах. Ты должен был слышать его вчера; он не очень церемонился с моей немецкой статьей. Он в ней камня на камня не оставил.

Йервен.А он не говорил о 1814-м годе?

Кapeно.Нет. Почему?

Йервен.Обыкновенно говорит. «Самое значительное явление после 1814 года»; — говорит и повторяет это в продолжение двадцати лет о каждой вещи.

Карено(смеется). Это верно. Я это тоже слышал.

Йервен.Ты видел его жену? Его последнюю жену, хочу я сказать. Тонка, как бочка.

Бондесен.Ты думаешь, — толста, как бочка?

Йервен(оборачивается и смотрит на него). Да, я думаю, тол-ста, как бочка. Ты, Бондесен, человек логики. Если кто-нибудь скажет, что два и три — пять, ты непременно ответишь: «Нет, два и два — четыре».

Бондесен(к Элине). Ответьте ему еще раз за меня. Тогда он замолчит.

Элина.Если бы я действительно могла хорошо ответить.

Бондесен.Это вы умеете.

Элина.Тогда лучше я скажу это вам.

Говинд(шутливо). Может быть, мне уйти?

Элина.Нет, я ведь не скажу. (Бросив взгляд на Карено.) Я должна сперва узнать, что вы за человек.

Бондесен.ЧтС я за человек? Это ведь вы видите. Я весь перед вами.

Элина.Я никогда не видела такой красивой булавки для галстука, как у вас.

Бондесен(хочет ее вынуть). Хотите ее взять себе?

Элина(легко отталкивая его руку). Нет, нет, нет. Вы с ума сошли. (Резко отдергивает руку.)

Бондесен.Вы обожглись?

Элина.Немного.

Бондесен.О, если бы!

Элина(взглядывает на Кapeнo). чтО вы этим хотите ска-зать?

Кapeно(к Йервену). Жена Гюллинга молодая женщина?

Йервен.О, тридцать лет. Она носит платья «реформ». Я ей сказал, что эти платья очень некрасивы. Знаете, чтС она мне ответила? (Передразнивает ее.) «Я одеваюсь не для того, чтобы…» Нет, чорт побери, как это было?..

Элина.Фу, Йервен, не ругаться!

Йервен(передразнивает). «Я одеваюсь не для того, чтобы нравиться мужчинам, а для того, чтобы злить женщин». Не правда ли, она вся тут?

Кapeно(смеется). Она сказала, — чтобы злить женщин?

Йервен(передразнивает). Чтобы злить женщин.

Бондесен.Совсем не так глупо сказано — с ее точки зрения.

Йервен(умоляюще). Господь с тобою, Бондесен!

Бондесен(добродушно смеется). Видели ли вы такого тирана! Он не дает мне раскрыть рта.

Элина.Боже мой! Может быть, кому-нибудь угодно кофе? (Не получив ответa.) Больше у нас ничего нет.

Йервен.О, я с удовольствием выпью чашку кофе.

Карено.Моя жена права; к сожалению, у нас нет ни-чего, кpoмe кофе.

Бондесен.Но, Боже мой, кофе — это великолепно. Если, только это не доставит вам хлопот.

Элина.Ивар, открой дверь и попроси Ингеборг пригото-вить кофе.

Кapeно.Да. (Уходит в кухню).

Йервен(рассматривает серебряные подсвечники). Какие прекрасные вещи! Ты видела, Натали?

Говинд(подходит). Я все время на них смотрю. Это пода-рок?

Элина(беспокойно смотрит на кухонную дверь). Свадебный по-дарок… Нет, лучше я сама… (Подходит к кухонной двери, приостанавливается, быстро отворяет и смотрит. Уходит.)

Бондесен.Какая муха тебя сегодня укусила, Йервен?

Йервен.Ты должен говорить «доктор Йервен», когда обращаешься ко мне. Господин доктор Йервен.

Элина(входит с Карено). чтО такое! IIропал на целых полчаса.

Карено.Я хотел зажечь, понимаешь? У Ингеборг не было, спичек.

Элина(садится). Да. Эти подсвечники нам подарили папа с мамой. Я их так люблю.

Говинд.Ну, разумеется.

Бондесен.Вы родились в деревне, г-жа Карено?

Элина.Боже мой, неужели это так сразу заметно?!

Бондесен.Ах, ничуть, но…

Элина.Мой муж постоянно называет меня «крестьяночка».

Карено.В самом лучшем смысле, да. В лучшем зна-чении этого слова. (Гладит ее по волосам. Ходит взад и вперед.)

Бондесен.Конечно, я слышал, что вы из деревни.

Элина.Не могу себе представить, чтобы вы что-нибудь обо мне слышали, господин Эндресен.

Бондесен.Бондесен. Да, — я журналист и поэтому, видите ли, мне многое приходится слышать.