Лопе де Вега - Глупая для других, умная для себя

Какая дикая нелепость!

Нет, ваша светлость, воздержитесь.

Я воздержалась и помедлю,
Чтоб этих разглядеть мужчин.
Мне хочется узнать точнее,
Чтó в них так мило иль противно,
Чтобы от них спасаться бегством.

Раз мы теперь одни, сеньор,
Узнать позвольте ваше мненье.
Вначале, и пока не поздно,
Исправить можно все на свете.
Вы здесь не связаны ничем:
Ведь ей осталось неизвестным,
Кто вы такой. Я не хотел
Дразнить ее воображенье,
Сказав ей: «Это – Алехандро
Де Медичи, воитель смелый, [12]
Брат флорентийского владыки,
Ближайший родич королевы
Французской, знаменитый тем…»

Довольно, Фабьо. Я хотел бы
Пообсудить, каким путем
Завоевать мне это сердце,
А с ним и герцогство Урбино.
Ведь много царственных соседей
Ревниво бодрствует на страже.

Тот, кто привел вас в это место,
Долг благодарности платя,
Поверьте мне, отыщет средства,
Чтобы достичь высокой цели.
Вы, расточа любовь и нежность,
А я, неся тихонько службу…

Какую службу?

Как посредник, –
Мы с вами во дворце урбинском
Без промедленья и помехи
Воздвигнем Медицейский герб.

Тебе я дам…

Оставим это.
Служить великодушным людям
Приятней всяких награждений.

Зачем вы так спешите?

Клянется Фабьо, что уже светает.

Сеньор, пора, идите!
Свет быстро возрастает,
И темная могила солнца тает.

Нельзя ль изящней выразить все это?

Крадется луч коварного рассвета.

Нас, Алехандро, в третий раз денница
Приветствует лучами
В саду, где только верный Фабьо с нами
И Лаура, посвященная всецело
В таинственное дело.

Скажи, что огненная колесница
Увозит звезды.

Было б очень мило,
Когда бы Лаура их поторопила,
Сказав, что утро скоро.
Ведь спальник солнца, юная Аврора,
Отдергивает полог,
А ранний сумрак нежен и недолог.

Как у тебя воображенье мелко!

То высший слог.

Нет.

Что ж тогда?

Подделка.

Моя Диана! Фабьо вы сказали,
Что вы лишь внешний облик мой узнали,
Не помыслы. Могу ль я быть счастливым?
Кажусь ли я вам до конца правдивым?
Достоин ли я вашим стать супругом
Или хотя бы другом?
Когда б меня такое счастье ждало,
Отдать вам жизнь и душу – слишком мало.
О, если вы меня как должно чтите,
То выбор свой на мне остановите,
Как на влюбленном или как на муже!

Я тоже смущена, и потому же.
Ведь вы меня увидели впервые
(А эти чувства – самые живые)
Такой простой по речи и по виду,
Что надо много, может быть, усилий,
Чтоб это впечатленье вы забыли,
И ваша память чувствует обиду.

Ужель, Диана, за три ночи эти,
Когда мы разлучались на рассвете,
Кляня судьбу, что наступило утро,
Не понял я, что разум ваш бесценный
Сияет в оболочке несравненной,
Как ясный жемчуг в ризах перламутра?
Ваш гений замкнут красотою вашей,
Как чистый нектар золотою чашей;
И я дивлюсь доныне,
Что столько знаний найдено в пустыне.

Вам отвечая, Медичи достойный,
Я вашу душу и ваш облик стройный
Уподобляю золотой оправе,
Где луч алмаза блещет в яркой славе.

Беседу кончить надо.
Уже деревья сада
Отбрасывают тени,
И между зеленеющих растений
Ковры цветов, пестрея, отражают
Сияние денницы.

Проснувшиеся птицы
В зеленой чаще песнями встречают
Неверный пламень нового рассвета.
Глаза ревнивцев, повторяю это,
Опаснее любой другой напасти.

Ты плохо знаешь, друг, начало страсти:
Когда душа к другой душе стремится,
Она ослеплена и не страшится.

Нам все-таки опасно
Вот так встречаться. Ясно,
Что, где любовь, там ревность; зорче рыси
Небесные она пронзает выси
И темные подземные глубины.

Чтоб нас не потревожил ни единый
Из тех, кого глухая зависть гложет,
Находчивость, быть может,
Внушит нам то, что надо
Для усыпленья вражеского взгляда.
Что предпринять бы нам к своей защите?

Скорей, сеньор! Сюда идут, бегите!

Уже идут?

О сладкое забвенье!

Когда мы любим, мы теряем зренье.

Я не видала, в упоенье взора,
Что день настал так скоро.

А я, не видя звезд на ризе ночи,
Решил, что их вобрали ваши очи.
Храни вас Бог, сеньора!

Ты видишь двух мужчин, Фениса? Где?

Да вот они бегут, и очень прытко.
Здесь, видно, шла беседа при звезде.

И ключ гремит, и хлопнула калитка
В стене.

И на одном
Плащ с золотым шитьем, –
Улика, и притом из самых строгих,
Что это кто-то из числа премногих,
Красавицей влекомых.

Едва ли это кто из незнакомых,
Хоть и такие могут быть вполне.
Ты знаешь, с нею, показалось мне,
Стал нежен Дьего.

Это вы напрасно.
Она красива, но глупа ужасно,
Ее поступки так нехороши!
То было бы любовью без души.