Гарольд Пинтер - День рождения

МАККЕН. Да?

СТЕНЛИ. Очаровательный городок, не правда ли?

МАККЕН. Не имею понятия.

СТЕНЛИ. Ну да, конечно… Такой тихий, процветающий городок. Там я родился и вырос. Я всегда жил в стороне от шумных дорог.

МАККЕН. Да?

Пауза.

СТЕНЛИ. Так значит, вы сюда ненадолго?

МАККЕН. Совершенно верно.

СТЕНЛИ. Вам понравится здешний воздух.

МАККЕН. Да? Вам нравится?

СТЕНЛИ. Мне — нет. Но вам понравится. (Садится к столу.) Здесь неплохо, но пора и назад. Домой. Поживу спокойно. В гостях хорошо, а дома лучше. (Смеется.) Я бы вообще не трогался с места, если бы не дела. Я и приехал-то ненадолго. Дела позвали. Вам-то не нужно объяснять.

МАККЕН (садится к столу слева). Вы бизнесмен?

СТЕНЛИ. Нет. Хочу покончить с этим. Видите ли, у меня есть небольшое дело, но я думаю, хватит, пора кончать. Не люблю отлучаться из дома. Я всегда жил уединенно. Только и делал, что слушал пластинки, и знаете, ни в чем больше не нуждался. Продукты мне доставляли на дом. А потом я затеял это маленькое дело, так, ничего особенного, и вот, оно привело меня сюда. Но я никак не ожидал, что придется задержаться. Чужой дом никогда не заменит своего, не правда ли? А как спокойно я жил! Да, недаром говорят, пока что-нибудь не потеряешь, не полюбишь по-настоящему. Закуривайте.

МАККЕН. Я не курю.

Стенли зажигает сигарету. Голоса за сценой.

СТЕНЛИ. Кто там?

МАККЕН. Мой друг и хозяин дома.

СТЕНЛИ. Послушайте, вы, наверно, мне не поверили, что я вел спокойную жизнь? По мне не скажешь. Усталый вид, морщины и все такое… Это от пьянства. Я здесь немного запил. Но сами знаете… Вдали от дома… все не то, вкривь и вкось… Я брошу, когда вернусь… Говорят, я здорово переменился. Может, в чем-то они и правы, но внутри я остался самим собой. Конечно… в это трудно поверить. Теперь по мне не скажешь, что раньше я был порядочным человеком. Трудно в это поверить. (Маккен смотрит на него.) Вы понимаете, о чем я говорю?

МАККЕН. Нет . (Стенли берет со стола бумажную полосу.) Положите на место.

СТЕНЛИ (быстро). Зачем вы сюда приехали?

МАККЕН. Небольшой отпуск.

СТЕНЛИ. Дурацкий дом вы себе подыскали. (Встает.)

МВККЕН. Это почему?

СТЕНЛИ. Потому что здесь не гостиница и не пансион. И никогда не было.

МАККЕН. Уверяю вас, здесь пансион.

СТЕНЛИ. Почему вы выбрали именно этот дом?

МАККЕН. Мне кажется, сэр, что для именинника у вас несколько мрачный вид.

СТЕНЛИ(обрывая его). Почему вы называете меня «сэр»?

МАККЕН. Вам не нравится?

СТЕНЛИ (уставившись в стол). Я не хочу чтобы меня называли «сэр».

МАККЕН. Не хотите, как хотите.

СТЕНЛИ (отходя от стола). Не хочу. И сегодня я не именинник.

МАККЕН. Нет?

СТЕНЛИ. Нет. У меня день рождения через месяц.

МАККЕН. Здешняя хозяйка иного мнения.

СТЕНЛИ. Эта? Да она умалишенная. Чокнутая.

МАККЕН. Вы говорите ужасные вещи.

СТЕНЛИ (в стол). Неужели вы сами до сих пор не заметили? Вы еще многого не знаете. Говорю вам, вас кто-то водит за нос.

МАККЕН. Кто же это такой?

СТЕНЛИ (навалившись на стол). Эта женщина сумасшедшая!

МАККЕН. Клевета!

СТЕНЛИ. Вы сами не знаете, что творите.

МАККЕН. Осторожно, вы прожжете газету.

Голоса за сценой.

СТЕНЛИ. Да где они, черт их побери? (Гасит сигарету.) Почему они не заходят? Что они там делают?

МАККЕН. Не нужно нервничать.

Стенли подходит к Маккену и хватает его за руку.

СТЕНЛИ(настойчиво). Послушайте…

МАККЕН. Не трогайте меня.

СТЕНЛИ. Послушайте, я хочу сказать…

МАККЕН. Уберите руку.

СТЕНЛИ. Сядьте на минуту.

МАККЕН (ударяя его по руке, с бешенством). Не надо меня трогать!

Стенли отходит в глубину сцены, потирая ушибленную руку.

СТЕНЛИ. Послушайте. Вы поняли, о чем я только что говорил?

МАККЕН. Я вообще не понимаю, чего вы от меня хотите.

СТЕНЛИ. Это ошибка! Вы меня не поняли?

МАККЕН. Вы не здоровы, мистер.

СТЕНЛИ (шепотом, надвигаясь на Маккена). Что он вам сказал? Вам известно, с какой целью вы приехали? Не нужно меня бояться. Или он вам ничего не сказал?

МАККЕН. Что сказал? Кто сказал?

СТЕНЛИ (свистящим шепотом). Я объясню вам, черт бы вас драл что все эти годы я жил в Бейсинстоке и ни разу не ступил за порог своего дома.

МАККЕН. Должен вам сказать, что я поражен не меньше вашего.

СТЕНЛИ (доверительно). Послушайте. Вы кажетесь мне честным человеком. Вас просто дурачат, поверьте. Вы понимаете меня? Откуда вы приехали?

МАККЕН. Угадайте.

СТЕНЛИ. О, я отлично знаю Ирландию. У меня там много друзей. Я люблю эту страну, обожаю ее народ и доверяю ему безусловно. Ирландцы умеют ценить истину и обладают прекрасным чувством юмора. Ирландская полиция действует превосходно. О, я бывал в этой стране! Таких законов, как там, нигде больше не увидишь. А что если нам с вами выпить по стаканчику? Я тут знаю одну пивную, там отличное бочковое пиво. Чертовски трудно достать в этих краях… (Осекается. Голоса слышны ближе. В заднюю дверь входят Голдберг и Пити.)

ГОЛДБЕРГ (входя). Нет, другую такую мать днем с огнем не сыщешь. (Замечает Стенли.) Ба-а.

ПИТИ. Привет, Стен. Вы не знакомы со Стенли, мистер Голдберг?

ГОЛДБЕРГ. Не имел удовольствия.

ПИТИ. Познакомьтесь. Это мистер Голдберг. Мистер Вебер.

ГОЛДБЕРГ. Рад познакомиться.

ПИТИ. Мы немного подышали свежим воздухом в саду.

ГОЛДБЕРГ. Я рассказывал мистеру Боулсу о своей старушке матери. Какое время ушло. (Садится к столу справа.) Да. Когда я еще был молод, я любил гулять по пятницам у канала с одной девушкой, которая жила неподалеку. С одной восхитительной девушкой. Что за голосок был у этой птички! Как у соловья, иногда сравнения не подберешь. А уж чиста, непорочна! Преподавала в воскресной школе, туда с улицы не берут. Так ли, эдак ли, я всегда позволял себе только маленький поцелуй на прощанье. Никогда не распускал руки. В этом смысле мы не были похожи на тогдашнюю молодежь. Умели уважать чужое достоинство. Бывало, чмокну ее легонько и качу себе домой. Мимо детского скверика, и домой. И так все у меня получалось славно, — то сниму шапку, подарю малышам, то собак каких-нибудь бездомных пригрею. Как сейчас вижу: солнце садится за собачьей площадкой… Эх!