Александр Гельман - Зинуля

Виктор Николаевич. Никиткина, назад!

Валя (вернулась). Чего? Я ее встречу.

Виктор Николаевич. Не надо. Сама подойдет. (Сергею Сергеевичу.) Уберите людей, не надо никого.

Сергей Сергеевич (охотно приступает к обязанностям). Товарищи, прошу всех в автобус! На работу! Уже вот… (Показывает на часы.) Прошу, прошу!

Первый рабочий.А что такое? Нельзя, что ли?

Сергей Сергеевич. Раз сказано — значит, нельзя! Давай! А то я сейчас команду дам шоферу, автобус уедет. Будете пешедралом добираться. Давай!..

Второй рабочий. Только без рук! Я никуда не уйду. Я ее знаю, может, я что скажу по делу.

Виктор Николаевич (подходит к рабочим — отстраняет Сергея Сергеевича). Товарищ, я вас очень прошу — мне нужно спокойно поговорить с человеком. Ведь если бы я с ней разговаривал в кабинете, вы же не стали бы врываться, правда? Так вышло, что надо здесь. Вряд ли свидетели этому разговору помогут.

Довод с кабинетом подействовал.

Второй рабочий. Виктор Николаевич, она девчонка хорошая! Я на цементовозе в прошлом году у них работал, на растворном, я знаю! Она молодец! Вы ее не обижайте!

Первый рабочий.Зануда она, а не молодец! Ее погнали оттуда, и правильно!

Удаляясь, поклонник и противник Зинули заспорили, вмешались другие рабочие… Слышится шум отъезжающего автобуса. У пенька остаются Виктор Николаевич, Сергей Сергеевич, Борис Павлович, Валя. И два шофера — они держатся в стороне. Все смотрят в сторону приближающейся Зинули.

Сергей Сергеевич (демонстративно усаживаясь на пенек). На всякий случай займем ее место… (Подмигивает.)

Появляется Зинуля. Она идет не торопясь, вольной, даже несколько ленивой походкой, всматриваясь в поджидающих ее людей. Но если они смотрят озабоченно, настороженно — Валя с виноватой печалью в глазах, Сергей Сергеевич — заранее настраивая себя агрессивно, Виктор Николаевич как главная фигура в предстоящем разговоре, собирая в душе все свое спокойствие и здравомыслие, — то Зинуля смотрит на них как-то даже беспечно, с лукавым, насмешливым предвкушением встречи. Мы еще не видели ее такой — волосы у нее почему-то влажные, она ими потряхивает на ходу, во рту держит травинку, играет с ней, но при всей своей внешней беспечности она сейчас внутренне напряжена и собрана, как никогда.

Зинуля (певучим голосом). Какая встреча, какая встреча! Надо же! Здрасьте, Виктор Николаевич! (Протягивает руку.)

Виктор Николаевич смущенно пожимает.

Здрасьте, Сергей Сергеевич!

Сергей Сергеевич пожимает ей руку, не вставая с пенька, поморщившись.

Здрасьте, Борис Павлович. И вы тут! (Подходит к Вале.) Валентина, тебе тоже привет!

Валя (почти плача, пожимает Зинуле руку). Прости меня, если можешь…

Зинуля. Потом… грехи потом буду отпускать. (Подходит к двум шоферам.) А вы тоже ко мне, товарищи? А, это шофер Виктора Николаевича. Привет! А это кто же? (Поворачивается к начальству.) У Сергея Сергеевича пока нет персональной машины… Ой! (Всплеснула руками, догадавшись. Второму шоферу.) Вы — Мазурик? Да? Возите Бориса Павловича? Ой, как интересно! Мне про вас тут ночью рассказывали! Между прочим, вы должны мне спасибо сказать!

Мазурик — остроносый, худощавый мужичонка неопределенного возраста, аккуратно подстриженный.

Мазурик (хохотнув). Я? За что это, интересно?

Зинуля. Как же! Это же я… Я написала ту самую докладную, из-за которой Борис Павлович забрал «жигули» у Петренко, и теперь они вам достались!

Мазурик (покраснев). Ну, дает…

Зинуля. Вам повезло! Борис Павлович обычно плюет на мои докладные. А тут, видите, вспомнил. (Поворачивается к Борису Павловичу.) Видите, Борис Павлович, пригодилась все-таки моя докладная, правда? Не зря старалась!..

Борис Павлович нахмурился, он хочет оборвать Зинулю, но Виктор Николаевич его удерживает — мол, не надо, спокойно.

( Мазурику.) А мне Петренко какую подлость сделал за эту докладную — слышали, да? Виктор Николаевич! Я сейчас в речке купалась, да, и вдруг подумала — а Петренко-то ведь сколько бетона попортил, чтобы мне отомстить! Пять кубов у него было, которые он свез на свалку, и еще там двадцать… на водозаборе раздолбить придется. Видите, он не просто так отомстил, а за счет государства! Прямо народный мститель какой-то! (Очень грустно.) А знаете, Виктор Николаевич, знаете, Борис Павлович, я ведь перед его самосвалом на коленях стояла. Да! (Побежала на дорогу, показывает.) Вот тут! На этом месте! (Возвращается.) Я плакала, просила: ну, признайся Виктору Николаевичу, а он прямо как царь сидел в кабине! А потом поехал, и грязью меня по лицу — хлыст! хлыст! (Борису Павловичу.) Вам бы так! (Подходит решительно к пеньку.) Сергей Сергеевич, между прочим, я у вас в кабинете на ваше место не сажусь! (Жестом приглашает его встать с пенька.)

Сергей Сергеевич (притворяется глухим). Чего? Иди в машину, тебя отвезут в общагу… Тут сидеть не положено. Сейчас сюда приедут — вырвут этот пенек с корнями…

Виктор Николаевич (посчитав, что пора и ему вступить в разговор). Зина, у меня к вам просьба…

Зинуля (перебивает). Извините, Виктор Николаевич, но я не буду с вами разговаривать, пока не займу свое место! Сергей Сергеевич, это мой кабинет! Виктор Николаевич меня вытурил из конторки, снял с поста — что же, у меня и места не должно быть?

Виктор Николаевич. Сергей Сергеевич, я прошу вас, уступите ей место.

Сергей Сергеевич.Да ради бога! (Вскакивает демонстративно с пенька.) Давайте, давайте… Скоро она вам на голову сядет… вместо пенька! В обнимку… кое с кем!..

Зинуля (делает реверанс). Спасибо, Виктор Николаевич. (Садится на пенек.) Да, так я вас слушаю, Виктор Николаевич. (Изображает официальное лицо.) Какой там у вас вопрос… то есть просьба?

Борис Павлович шумно, возмущенно вздохнул.

Виктор Николаевич. Зина, вы сейчас очень возбуждены… Я думаю, вам надо отдохнуть, поспать. А после обеда я специально высвобожу время, и мы подробно обо всем поговорим.

Зинуля. Ой, да я ни капельки не устала, вы что! Наоборот! Вы знаете, откуда я сейчас пришла?

Виктор Николаевич. Откуда же?

Зинуля. С того света!

Виктор Николаевич не знал, как реагировать, — на всякий случай воздел руки.

Вы думаете, я купаться пошла? Нет. Я пошла топиться. Серьезно! Я уже подыскала подходящий камень, придумала, как его лифчиком к шее подвязать. Все было готово. А знаете, кто меня спас? Петренко! Я сидела там, на берегу… прощалась… и вдруг из воды выплывает рожа Петренко! Представляете? Одна голова… без тела, без шеи. Она так передо мной проплыла, с такой улыбочкой… победителя, поднялась в небо и растаяла. Я тогда — камень в сторону… «Да что это такое, думаю, — он вознесся в небо, а я должна в речку!» И вдруг такая ясность у меня в мозгах: «Ты что, говорю себе, надумала? Ты же должна на пеньке сидеть! Там твое место! Сейчас вся стройка узнает, люди придут, Виктор Николаевич прибежит, а тебя там нет!..» Я тогда — плюх! — выкупалась, поплавала, освежилась… и вот пришла! Вы не верите? (Сует руку в карман куртки, достает блокнот, листает.) Вот… я две записки посмертные написала. (Протягивает блокнот Виктору Николаевичу.) Можете почитать…