Александр Гельман - Зинуля

Петренко (жестко). Я ничего не перепутал!

Зинуля. А как же так вышло?

Петренко. Что — вышло?

Зинуля. Что я тебя направила в одно место, а ты повез в другое?

Петренко. А я нарочно так сделал.

Зинуля. Ты что несешь?

Петренко. А вот так. Специально, чтоб тебя проучить.

Зинуля. Шутишь?

Петренко. Я человек серьезный, я не люблю шутить. Будешь теперь знать, как писать докладные записки на людей!

Зинуля. Какие записки?

Петренко. Такие. Будто ты не знаешь, какие. Каждый день пишешь. На меня месяц назад написала. (Злобно.) Сейчас ее вытащили! Пришло три «жигуленка» на гараж, я первый стою в очереди… в обед побежал, обрадовался, а мне вместо машины твою докладную показывают! Мол, вот, Петренко, нарушаешь. Подождешь…

Зинуля (ошеломлена). Из-за этого? Ты с ума сошел. Ты с ума сошел! Ты сейчас не соображаешь, что наделал! Ну-ка, останови! Да останови, тебе говорят! (Дергает рычаг сцепления.)

Петренко тормозит.

Разворачивайся немедленно! Поедем признаваться! К начальнику поедем!

Петренко. Сейчас прямо разбегусь разворачиваться!.. Вылезай! Я еду на свалку!

Зинуля. Петренко, опомнись. Я что, со зла на тебя написала? Я всегда пишу, на всех… если нарушение. Я обязана так. Ты тогда проболтался полсмены неизвестно где. А теперь я виновата? Ты же меня знаешь, Петренко… я это так не оставлю. Я не дам тебе эту подлость захоронить. Я докажу!

Петренко усмехается.

Лучше поехали сейчас. Потом пожалеешь!

Петренко. А как ты докажешь? Соберешь слова обратно… из воздуха? Ах, тебе боженька кассетку пришлет, да? Там у него все записано, да? А ты на магнитофончике прокрутишь: вот, Виктор Николаевич, сам всевышний подтверждает, что я посылала его на водозабор… да? (Смеется. Резко меняет тон.) Имей в виду: про водозабор я ничего не слышал. Не звучало — водозабор! И сейчас я тебе ничего не говорил. Поняла? Свидетелей нет, видишь — кругом лес. Я — господь бог! Поняла? (Наклонившись, открывает дверцу на стороне Зинули.) Вылезай. Я еду на свалку!

Зинуля(у нее выступили слезы). Со мной так не надо, Петренко… я не заслужила… со мной так не выйдет.

Петренко. Выйдет, выйдет. Дерьмо из тебя все выйдет, а человеческое останется. За такие вещи, знаешь, что надо делать? Взять топорик, и вот эту рученьку, которая писала докладную, отрубить!

Зинуля (вся сжалась). Ты… ты не бог, ты зверь! (Отодвигается к краю кабины — не рассчитав, сваливается, падает на землю.)

Петренко захлопывает дверцу, втыкает сцепление, но отъехать не успевает. Зинуля вскакивает, бросается перед самосвалом на колени. Взлохмаченная, жалкая, кричит и плачет.

Петренко, я прошу тебя! Поедем к начальнику! Ты слышишь, я прошу тебя! Ты же мужчина, Петренко! Я прошу тебя!.. Я прошу тебя!..

На какую-то секунду что-то в нем дрогнуло. Но тут же он берет себя в руки. Мрачнеет. Нажимает на газ — самосвал с ревом, с грохотом объезжает плачущую на коленях Зинулю и скрывается. Некоторое время Зинуля продолжает стоять на коленях, обливаясь слезами. Затем она медленно поднимается. Неподалеку торчит пенек, она усаживается на нем и, уперев локоточки в колени, закрывает руками лицо. Так она сидит, постепенно затихая, только плечики иногда вздрагивают. Снова возникает шум петренковского самосвала, слышно — затормозил, хлопнула дверца. Появляется Петренко, подходит к ней.

Петренко (усмехаясь). Поедешь или как?

Зинуля (отнимает руки от лица — теперь это совсем другое лицо: злобное, ненавидящее, щеки пылают. Произносит каждое слово отчетливо). Запомни, Петренко! Ты меня учить жить не будешь!

Петренко улыбается.

Слушай сюда! Я не поднимусь с этого пенька, пока ты не расскажешь все начальнику… и пока вы оба не приедете просить у меня прощения! У меня, понял? Ты будешь просить прощения у меня! Вот здесь! У меня! Вот здесь! Теперь — езжай! (Резко поворачивается к нему спиной.)

Петренко (почесал затылок, поухмылялся). Телогрейку дать? А то сидеть до-о-лго придется, а пенек-то твердый… задница онемеет.

Зинуля не отзывается.

Дурра! Можешь сидеть пока не окочуришься! Пока сама в пенек не превратишься! Нашла кого пугать! (Уходит.)

Слышно, как отъезжает машина.

Растворно-бетонный узел. Все-таки на душе у Петренко было не совсем спокойно — поэтому, приехав сюда, он подошел к окошечку конторки. Там сидела Валя — невысокая, полненькая черноглазая девушка.

Валя (неопытным голосочком кричит в громкоговоритель). Товарищи, товарищи, заканчиваем! Сорок три — двадцать два загружается последним! За ним очередь не занимать! (К Петренко, припавшему к окошку.) Где Зина? Ее сняли из-за тебя! Начальник приказ прислал! (Показывает листочек.) Почему ты бетон повез не туда, как тебе не стыдно?

Петренко. Я — не туда? Даешь! Это она перепутала… я при чем? Короче говоря, она вас ждет в лесу… недалеко, как на свалку ехать. (Повернулся, чтобы уйти.)

Валя (вдогонку). А что она там делает?

Петренко. Цветы собирает! (Скрывается.)

Валя( в громкоговоритель). Аппаратная! Нинка! Нинка, быстрей вниз! Что-то с Зинулей случилось! Она в лесу! Быстрей! (Выскакивает из конторки, убегает.)

В лесу, на поляне.

Валя и Нина уже здесь. Нина, угрюмоватая, длинноногая девица, сидит на пеньке, Валя примостилась рядом. Зинуля стоит перед ними — дочитывает принесенный подругами приказ начальника о снятии с должности.

Зинуля (решительная, полная сил и гнева. По-военному). Значит, так. Слушайте меня внимательно. Сейчас надо всех поднять. Ты, Валя, поедешь на квартиру к начальнику. Ты, Нина, поедешь на квартиру к Петренко. Нет! Вместе поедете… лучше! Петренко сказать: ничего не изменилось, она осталась в лесу, советуем тебе немедленно отправиться к Виктору Николаевичу и во всем признаться. Хуже будет!

Валя. Он нас пошлет…

Зинуля. Не пошлет.

Валя. Пошлет.

Зинуля. Не пошлет! Он испугался, это же ясно. Почему он вас направил сюда? Испугался! Я даю голову наотрез: он сейчас стоит где-нибудь за углом и наблюдает — приеду я с вами или нет. Трус… Начальнику сказать: «Вот вы поспешили подписать приказ, Виктор Николаевич, не разобравшись, а теперь Коптяева сидит в лесу, на пеньке! Она в жутком состоянии, мы боимся, как бы она чего-то не сделала с собой. Все общежитие гудит, скажете. Хотели все к вам прийти, мы еле сдержали людей, попросили подождать, пока сначала сами не переговорим!..»