Джон Арден - Тихая пристань

Эльфик.По-моему, если она хочет называться миссис Летузель, это ее право. Раз ей так больше нравится. Просто форма вежливого обращения. Вам этого не понять, мистер Киснет.

Киснет.Ладно, чего там… По-моему, все ясно. Имеется ли среди нас хоть один человек, которому еще есть какой-то смысл желать омоложения?

Летузель.Уговор, уговор: а ты сам?

Киснет.Я думал, все знают: я отвергнут.

Летузель.А-а, ну конечно. И ты этому очень рад, гнусный могильщик. Настроил нас против нас же самих, так что нам поперек горла стало все пережитое. И доволен, да? Твоя взяла. Радуешься, словно опять мамину грудь теребишь. Ах, господи ты боже мой, наконец-то вы, мистер Киснет, получили власть!

Киснет.Уговор, уговор – признаю, это так.

Летузель.Вот и нет! Вовсе не так. Никакой у вас нет власти. Думаете – оттого что вы тявкаете и скалитесь и путаетесь у нас под ногами, значит, вы нас уговорили и мы все останемся в ваших годах, чтобы умереть за компанию с вами? Может, и умрем. Но не ради вас. Ну, хорошо, мы выслушали ваши речи, они подействовали. Да, мы унижены. Вы внушили нам страх. Перед вами жалкие черви. Дряхлые. Умирать не хотим, Да и жить дальше нет особенного желания. Вы только посмотрите на нас! Кому это нужно?

Киснет.Да вроде – никому, хотя не знаю, к чему вы гнете.

Летузель.Разумеется, никому. Даже самому доктору наплевать. Даже ему, как бы мы его ни называли – наш боженька, жрец, главный врачеватель, великий хранитель тайн…

(Поет.)

Вот оно, наше бессмертие, он его нам дарует, а мы его покорнейше возвращаем. Он – неоспоримый судья и опекун наших благ. Всего, что надежно, покойно, удобно. А кто-то говорил, что в прошлую субботу из-за него проиграли матч…

Горлопэн.Да… это правда…

Летузель.Будто на него понадеялись, а он пропустил мяч… Вернулся злой, ругался. Я знаю, сама слышала. Он всех подвел и извинялся, – говорю вам, я слышала!

Горлопэн.Совершенно верно. Я тоже слышал.

Летузель.Эхинокук – и извинялся! Униженно так просил прощения у капитана команды… Но все-таки, неразумные вы дети, мы все для него – дрянь, букашки. Он помыкает нами: «Извивайтесь, черви, извивайтесь!» – и думает, что нам ничего не осталось, как подчиняться!

Эльфик.Я не червь. Не червь! Меня зовут Генри Эльфик, я хожу на ногах.

Горлопэн.На двух ногах. И на каждой по пять пальцев. Вот две руки. И тут тоже десять пальцев. Ребра. Плечи. Спина. Спина… Может быть, моя спина и гнется, но она – моя!

Гнилль.Мистер Киснет!

Киснет.А как же Библия? Бог сказал, я помню, Бог оказал змию: «За то, что ты сделал это…»

Гнилль.Мистер Киснет!

Киснет.«…проклят ты перед всеми скотами и перед всеми зверями полевыми. Ты будешь ходить на чреве твоем и будешь есть прах…»

Гнилль.Мистер Киснет!

Киснет.«…во все дни жизни твоей. За то, что ты сделал это». Вот что вам на роду написано. А вы – «спина, спина»…

Гнилль.Мистер Киснет! Пожалуйста. Прошу вас. Что доктор хочет с нами сделать? Вы так и не сказали.

Киснет.«За то, что ты сделал это». А что сделал? Состарился, только я всего. А доктор… ах, доктор? Он собирается дать нам лекарство, моя милая, которое нас всех омолодит. Ничего особенного. Удовольствие маленькое, не стоит волноваться.

Гнилль.Но он мне ничего подобного не говорил.

Летузель.Разумеется, дорогая: он на работе, у них свои правила.

Гнилль.А по-моему, это нечестно. Совсем нечестно. Да.

Горлопэн.Не нужен мне его эликсир. У меня голова кругом пошла от всех ваших рассуждений. Но пусть моя спина и согнулась, все-таки она моя.

Киснет.Старина, вы – пациент доктора Эхинокука. Вы должны его слушаться.

Горлопэн.Тогда я попрошу, чтобы меня выписали из «Тихой пристани».

Эльфик.А куда вы денетесь?

Горлопэн.Найду другой дом для престарелых.

Летузель.И другого Эхинокука.

Горлопэн.Не обязательно.

Эльфик.Значит, вы готовы рискнуть?

Горлопэн.Не знаю… Кстати, можно отказаться принимать эликсир. Имеем право. Мы граждане свободной страны… Избиратели…

Летузель.Он работал над этим годы. Взвешивал нас, держал на диете, измерял температуру.

Эльфик.Унизительные процедуры с этим… с резиновой кишкой и прочим. Когда человек даже не болен.

Летузель.Так неужели он допустит, чтобы мы погубили дело всей его жизни?

Горлопэн.А что он может нам сделать?

Летузель.Выставить на улицу, и все.

Киснет (Горлопэну). Или хуже, гораздо хуже. Возьмет, например, и скажет вам, что у вас рак легкого. Вы же поверите?

Горлопэн.Ох, не знаю…

Киснет.Вполне может он это сказать. А правда ли, нет – как проверишь? Запугает до смерти. Что вот он хотел сделать с вашей собакой?

Горлопэн.Неужели?.. Вы думаете – вивисекция?

Киснет.Что же еще?

Горлопэн.Для человека, который так поступает с безответным животным, любого наказания мало!

Летузель.Вот и давайте накажем его, а?

Горлопэн.Да я… Да попади он мне в руки… Ох, я бы ему… Уж я б ему… я бы его!..

Гнилль.Я один раз говорю мистеру Гниллю: «Почему у нас нет ребеночка, мне так хочется маленького ребеночка – взять его на руки, обнять и никуда не пускать». Некоторые женщины считают, что ах, это такая морока, заботы, шум, в доме стыд и срам. Но я сказала: «Мне это не важно. Мистер Гнилль возьмет хорошую, толковую девушку в няни, а потом отдадим в школу-интернат. Много ли мне надо? Взять на руки, обнять и никуда не пускать». Так я и сказала мистеру Гниллю. И он очень старался. Да-да. Старался угодить мне, чтобы у меня был ребеночек, много раз старался, часто – и все без толку. Ничего у него не получалось. Нет. Не было у него этой отваги. А потом умер, и после не было ничего. А я очень ждала ребеночка. Купила всякие вещички, игрушки, платьица на все время, до школы-интерната – там, наверно, форму носят, так что заранее не угадаешь. Но все остальные вещи накупила и хранила все эти годы, они у меня и сейчас есть, держу в палате под замком в сундуке. Ах, как хочется ребеночка…