Мария Арбатова - Пробное интервью на тему свободы

Галя. Рита – человек сложный. У нее все есть, и она играет людьми. Она не церемонится ни с кем. И всё почему-то сходит с рук!

Целительница. Вот именно, все сходит с рук! Другая бы мать забыла, как ее зовут! А я все терплю! У нее, видите ли, детские обиды и неврозы! Ну хватит уже, ведь сколько можно? Уже ведь выросла! Уже ведь седые волосы появляются, а у нее все детские обиды!

Галя. И смотрите, ей все само в руки идет! Ну почему? Я всю жизнь носом землю рою, а ей все на халяву! Другие с мужем разойдутся – десять лет на луну воют. А у нее сразу полная колода королей. Я все хочу научиться, как она, жить. Я ведь ничем не хуже! Я ведь такая же!

Целительница. Вы скромная, порядочная девочка. Моя Рита просто развратна. Конечно, у меня после смерти мужа были мужчины. Я даже с ней советовалась про них. Она в десять лет в этом соображала лучше, чем я в сорок. Я с ней потому и советовалась. А теперь она заявляет, что для нее после смерти отца каждый мой любовник был травмой! Начиталась каких-то Фрейдов! Мы семьдесят лет жили без всяких Фрейдов! И неплохо жили!

Галя. Она заставила меня пойти на свидание. Представляете, позвонила по телефону от моего имени и назначила свидание. Ей все нипочем. И мы встретились, а потом еще раз. И пошли ко мне. И сильно выпили. И мне было так хорошо. И я первый раз в жизни не психовала. Больше, конечно, так не будет! Это случайность, я же знаю. Это потому, что она договаривалась. Но мне было так хорошо. Я так удивилась. Я даже заболела после этого. У меня температура была под сорок. Мне ведь не может быть так хорошо. Это только потому, что она. Понимаете?

Целительница. Она мать в грош не ставит. Меня все уважают! Все мечтают ко мне попасть! Я стольких людей исцелила, когда за них уже никто не брался! Делать добро – это мое призвание, а родная дочь в грош не ставит!

Галя. И мне так важно с кем-нибудь еще попробовать. Вдруг мне теперь всегда будет хорошо? Я, конечно, знаю, что нет. А вдруг будет? Ведь это несправедливо, когда одним все, а другим – ничего. Я Риту очень люблю, но иногда… Ну, почему так? Мы даже когда на картах гадаем, ей все выпадает, а мне какая-нибудь маленькая неважная дрянь. Ведь все должно быть поровну! Мы даже когда под дождем рядом идем, у меня все колготки забрызганы, а у нее ни капельки? Ну почему, почему так? (Всхлипывает.)

Целительница. И эти бесконечно меняющиеся поклонники! Я каждый раз не знаю, как к ним обращаться. Я ведь плохо вижу, я так и не понимаю, знакомилась я с ними уже или нет. Хоть бы на ком остановилась!

Галя. Она-то остановилась, да он не остановился. Уехал в Америку к жене американке, а Ритка теперь бесится. Не все коту масленица!

Целительница. Это который? Музыкант?

Галя. Нет. Художник.

Целительница. На машине белой?

Галя. Нет.

Целительница. Рыжий такой, высокий?

Галя. Нет.

Целительница. Какой же это? Я его не видела.

Галя. Я сама только мельком. Застенчивый такой, с хвостом.

Целительница. Ничего себе застенчивый, если такую хамку, как Рита, умыл.

Галя. Я тоже считаю, что ей полезно. Она порхает, думает, что жизнь – это порханье. А жизнь – это слезы и комплексы. Конечно, Рита встретила меня в трудный период, она меня вытащила, я ей многим обязана. Но она должна же знать, как живут другие. Это ей надо знать! Это даже лучше, она о людях пишет, а жизни не знает!

Целительница. Да, да. О людях пишет, по людям ногами ходит. Бросил, значит? Ничего ведь мне, стерва, не говорит, только: познакомься, это Вася, а это Миша, а это Гога. Ничего не рассказывает, никогда не пожалуется. Никакой духовной близости. А мне чужие люди все про себя рассказывают, все свои тайны доверяют…

Галя. А ее мужики, я знаю, они хотят, чтоб она о них написала. Она же модный журналист, они все карьеру делают. Я знаю, я ей всегда об этом говорю, а она только смеется.

Целительница. Дышите глубже. Чувствуете, вам стало легко?

Галя. Да. Правда.

Целительница. Я насытила вас светлой энергией возрождения. Вы больше не будете забрызгивать колготки, когда пойдете под дождем, вы будете ступать, как говорят на востоке, «по цветам».

Галя (встает, порывисто обнимает ее) . Спасибо!

Целительница. Мы возвысили свои души, и пятна энергетической грязи сползли с наших витальных оболочек.

Галя. Да, да… боже, как красиво вы говорите. Я теперь поняла, в кого Рита такая талантливая! (У нее слезы.)

Целительница. Приходите, деточка, вы стали мне близким человеком. Я сделаю для вас все, что будет в моих силах. Жду вас завтра в это же время. А теперь, извините, у меня скоро следующий пациент. Я должна помедитировать.

Галя. Спасибо! (Уходит, слегка шатаясь.)

Целительница (встает, разводит руки в форме чаши) . Энергия космоса! Войди в мои руки, в мои кости, вены и капилляры. Напои меня силой и гармонией. Дай мне чувство нужности людям, избавь от угрызений совести, от одиночества и смертной тоски… (Опускает руку.) Ну надо же! Уехал в Америку! Да от моей стервы можно и дальше убежать, я его понимаю!

Квартира Маргариты. Тимурдоклеивает последнюю стенку.

Маргарита (в халате, говорит по телефону) . Я не понимаю, у тебя что-нибудь случилось? Что значит поговорить? Это что, так срочно? Ну я не понимаю, мы с тобой два раза в жизни виделись, какая может быть экстренность? Ну, что значит, очень надо? У меня сейчас нельзя. Откуда ты звонишь? От моего подъезда? Подгони машину поближе, я сейчас прямо в халате выйду на десять минут. (Кладет трубку, Тимуру.) Это один парень.

Тимур (продолжая клеить) . Я понял.

Маргарита. Он такой несчастный. Знаешь, такой Дубровский из песенки.

Тимур. Все несчастные. Все Дубровские.

Маргарита. Я на десять минут. У него что-то случилось.

Тимур. Пацифизм – это СПИД.

Маргарита. Тебе все равно еще полстенки клеить.

Тимур. Я тебя больше не люблю.

Маргарита. Это правильно.

Тимур. Стенку доклею из принципа. Чтоб ты тут повесилась среди своих дешевых статей. Я буду играть регги на твоих похоронах.

Маргарита. Только не очень громко, а то все решат, что это надрыв. Я пошла. Я не очень лохматая?

Тимур. Для машинных ласк в самый раз.

Маргарита. Ты очень прозорлив. (Уходит.)

Тимур (берет лист, читает) . «Поколение наших отцов не понимает, что мы должны жить и дышать не так, как они, что это наша защитная реакция на их черно-белый мир, в котором… в котором они делают вид, что борются с советской властью, а на самом деле боролись против плохой советской власти за хорошую советскую власть… за хорошую советскую власть!» Туфта! (Рвет лист на четыре части, отходит к окну, насвистывает, напевает.) Я думал, что не смогу вернуться, а я не смог не вернуться… (Возвращается к клею, намазывает куски разорванного листа и приляпывает их по очереди на недоклеенную стену.) Все! Пусть Дубровский доклеивает! Конец цитаты. Солнечная Африка, блин!