Лариса Логинова - Эроменос

Иногда Кассандр боялся, что его просто отравят, ведь пока именно он был наследником имущества отца, что никак не могло устраивать Геллу. Трое из рожденных ею были мальчиками, и все они подражали матери в отношении к Кассандру. Как-то он даже подрался со старшим из сводных братьев, когда тот заявил, что мать Кассандра была из варваров и куплена отцом на Афинском рынке рабов. Откуда же еще могли взяться эти светлые волосы и глаза, вобравшие в себя синеву неба? Только от северных варваров!

Тогда их разнял отец, услышав крики Геллы, безуспешно пытавшейся оттащить Кассандра от своего сына. Силы были неравны, а в ответ на вопрос: «Кто виновник?» мелкий паршивец завопил, что ничего не делал, а сводный брат набросился на него просто так. Возражать Кассандр не стал, в такие моменты он почему-то просто терял дар речи – чужая ложь смыкала уста и обездвиживала язык. Отцовское наказание он перенес без единого стона – уже давно научился терпеть боль, стискивая кулаки так, что ногти впивались в ладони, оставляя на них отпечатки.

На следующий день Нелей увидел его спину во время тренировок, но задавать вопросов не стал, за что Кассандр был ему благодарен. Не мужское дело – жаловаться. Но то, что друг старался как можно аккуратнее обращаться с ним, Кассандр заметил и поблагодарил потом пожатием руки. Теперь поддерживать будет некому, Нелей больше не считает его своим другом, но все же так лучше для них обоих. Так Нелей быстрее забудет о нем и найдет возлюбленного, а сам Кассандр теперь будет зваться эроменос*, заимеет покровителя и, может быть, больше никогда не вернется сюда, под отцовский кров. Какой смысл возвращаться туда, где тебе не рады?

Примечания:

*Ганимед – (Ganymedes, Γανυμήδης). Сын Троса и Каллирои, прекрасный юноша, унесенный на небо с горы Иды Зевсовым орлом. На Олимпе он сделался виночерпием Зевса вместо Гебы. Взамен сына Зевс даровал отцу Ганимеда пару божественных коней.

*мина – 1 мина = 1000 драхм (стоимость дома в Афинах)

* палестра – (греч. Παλαίστρα) – частная гимнастическая школа в Древней Греции, где занимались мальчики с 12 до 16 лет (на острове Самос была палестра для взрослых мужчин). В общем смысле, слово Палестра может употребляться как синоним учреждения, в котором молодые люди обучаются различным видам спорта.

Главным упражнением была борьба (Πάλη). Кроме того, программа обучения в палестре включала бег, прыжки, метание копья и диска (так называемая система пятиборья), гимнастические упражнения, плавание. Мальчиков также учили красивой походке, давали внешнюю выправку и манеры.

* Священный отряд из Фив (др.-греч. Ιερός Λόχος τών Θηβών) – отборный отряд числом в 300 граждан древнегреческого города Фивы, прославившийся доблестью в IV в. до н. э. Отряд состоял из 150 пар любовников. Мысль о том, что армия, составленная из любовников, была бы непобедима, поскольку возлюбленный устыдится струсить на глазах любящего, а любящий предпочтёт смерть оставлению возлюбленного на произвол судьбы – высказывается Федром в «Пире» Платона и, следовательно, не была чем-то необычным для IV в. до н. э. даже в более строгих к гомосексуальным связям Афинах.

* Эроменос – любимый, эрастес – любящий.

Дверь впечатляла. Сначала Кассандру даже показалось, что она целиком отлита из золота – под солнечными лучами её блеск так резал глаза, что приходилось жмуриться. По сравнению с деревянной дверью отцовского дома эта была невиданно роскошной. Однако, приглядевшись внимательнее, Кассандр понял, что украшена дверь не золотом, а начищенной до блеска бронзой, но и это поразило не привыкшего к богатству юношу.

Отвернувшись от двери, он оглядел самого себя – вспотевшего и запыленного, и скривился – сложно придумать что-то более неуместное, словно старые сандалы на алтаре храма! Острое желание развернуться и уйти буквально захлестнуло Кассандра, он даже шаг назад сделал, но тут же одернул себя. Нельзя. Пути назад нет. Отец вряд ли обрадуется, увидев его, а о мачехе и говорить нечего. Они, скорее всего, уже поделить деньги, которые прислал Рес. Кассандр тяжело вздохнул, заставил себя шагнуть вперед и взяться за дверной молоток. Зачем оттягивать неизбежное?

Дверь открылась почти сразу, Кассандру показалось, что даже звук от ударов еще не растаял в жарком воздухе гекатомбейона*. Из дверного проема пахнуло прохладой, а на паренька внимательно уставился мальчишка-раба:

– Хайре, – поздоровался тот и замолчал, вопросительно глядя на гостя в ожидании ответа и пояснений.

– Хайре, я Кассандр, господин Рес ждет меня.

– Знаю, – кивнул раб, – пойдем, я провожу тебя.

Следуя за мальчиком, Кассандр смотрел не столько под ноги, сколько по сторонам, всё сильнее изумляясь и не пытаясь скрыть восхищение увиденным. Жилище Реса недаром находилось в самом аристократическом из всех демов – Гипий Колоносе. Это был настоящий мраморный дворец, не имеющий ничего общего с домом, в котором вырос Кассандр. Даже пол, по которому ступал юноша, оказался не глиняным, а мозаичным, стены украшали фрески, рассмотреть которые внимательнее он не успел, но почувствовать себя совсем чужим в этой роскоши времени хватило.

Шагая за рабом, Кассандр с горечью отметил, что и хитон черноволосого мальчишки выглядит лучше, чем его собственный. И точно так же не ускользнули от внимания Кассандра многочисленные статуи богов, атлетов и просто каких-то эфебов, то и дело попадавшиеся на глаза. Статуй было так много, что дом становился похожим на храм, только вот какого из богов?

– Господин там, – сообщил раб, указывая Кассандру на дверной проем, ведущий в сад, – он беседует с гостем около фонтана, видишь?

Юноша кивнул, давая понять, что видит. И действительно – под сенью огромных олив и платанов находился фонтан, на мраморном бортике которого сидели и о чем-то разговаривали двое мужчин. Один из них был уже стариком – лысая голова и белоснежная борода говорили о том, что свидание с Хароном для него не за горами, второй оказался моложе, но и в его черных густых кудрях и короткой бороде щедро серебрилась седина, тело прикрывали изящные складки длинных одежд, а лицо показалось Кассандру смутно знакомым.

– Это и есть твой господин? – спросил он у раба, указывая кивком на чернобородого.

– Да, – отозвался мальчишка, – идем же!

С каждым шагом Кассандр всё сильнее ощущал прохладу, так отличающуюся от жаркой духоты улиц. Тут у фонтана даже дышалось легко, а сам он изображал обнаженного Ганимеда, держащего в руках амфору, из горлышка которой вместо вина текла вода. Сам виночерпий Зевса выглядел настолько живым, что казалось, вот-вот шагнет через борт и скроется в темной зелени можжевельника.