Номен Нескио - Я – украинский солдат. Кома

Город за окном давно проснулся, стряхнул с себя прошедший дождь и вновь наполнил улицы ярким солнечным светом и необычайной свежестью, которую можно было почувствовать, высунувшись из окна. Спешившие прохожие иногда обращали внимание на наш кортеж, мы им махали руками, и они отвечали тем же. Но вскоре мы покинули пределы города, выехав на трассу. Эйфория сменилась неожиданно наступившим молчанием. КамАЗ с призывниками в батальоны вышел из колонны, свернув на проселок, и мы видели, как ребята, ехавшие в грузовике, что-то кричали нам, показывали неприличные жесты, вскидывая руки и демонстрируя выставленный большой палец, а один из ехавших снял штаны, явив всеобщему обозрению свой голый белый зад под общий хохот остальных. Ненадолго наша команда оживилась, пытаясь парировать этой выходке, но вскоре снова установилась тишина, заполняемая лишь звуком работающего двигателя и радиотрансляцией из приемника в водительской кабине.

Я вновь вернулся к своим мыслям. Скоро, очень скоро мы вернемся сюда, в наш родной город. Об одном стало жалко: лето обещало быть жарким и солнечным. Ну и что, пропущу его, а дальше впереди целая жизнь, и наконец-то я смогу объясниться с Лерой, а она потом всю жизнь будет рассказывать мне, как очень жалела, что не пришла проводить. Она выслушает меня и поймет. Я же солдат, я буду достоин ее. А Клим хороший парень, здорово бы вместе попасть в одно подразделение. Ну а если не случится этого, то мы обязательно увидимся после армии, тем более что в одном районе живем. Обязательно «встренемся», как он говорит. Ну да ладно, все еще впереди.

Поехали!!!

Нахождение в Учебном центре не оставило ярких впечатлений от службы, да и были мы там не солдаты, а курсанты курса молодого бойца с присягой на верность Украине. Нам ускоренно показали, что надо делать с автоматом и пистолетом, дали общие понятия о тактике, о том, как устроена пушка, более подробно рассказали о снарядах, гранатах, «растяжках», «лягушках», и все остальное такое довольно общее – как наступать, как отступать. Ну а дальше войска. К нашему общему с Климом сожалению, попасть в одно подразделение не получилось.

Мне было жаль расставаться с ним. Молодые люди в моем возрасте не сильно избирательны в выборе друзей, они регулярно меняют одних на других, но вот Клим мог бы стать другом надолго. Он был надежен и правдив в своих поступках и взглядах, и я платил ему тем же. Его безусловная тяга к справедливости, закаленная в уличных драках и мелких проблемах с законом, буквально сметала противоречия, замешанные на хитрости, недобросовестности и уж тем более подлости. Этот человек, как никто другой, годился для разведки, полностью соответствовал понятию друг, он был первый на моем пути во взрослую жизнь. Я тешил себя надеждой, что мы обязательно еще встретимся, если не на войне, то уж точно после нее. И Клим, и я, мы были готовы потеряться после распределения и даже решили не обмениваться номерами телефонов, но твердо пообещали друг другу, что после демобилизации если уж не получится найтись в городе или по адресу проживания, то каждую пятницу с семнадцати до восемнадцати часов будем ждать друг друга у здания автовокзала в нашем городе. Эти «шпионские» действия довели до того, что состоялся договор: если уж кому-то из нас не случится прийти на встречу, то с помощью стикера или листка бумаги, прилепленного на жвачку к задней стенке платежного терминала у входа или на доске объявлений того же автовокзала, можно получить информацию друг о друге. Мы посмеялись над этим самым дремучим способом разыскать друг друга, но тем не менее лишний шанс был не в тягость.

– Прощай, Клим! – с некоторой горечью сказал я ему.

– Да ты чего, братуха? Все будет тип-топ, даже и не думай! Тока смотри, не вальни меня, если доведется стренуться. Давай так, если что, то ори: «Автовокзал», – это будет условным паролем. Мало ли что и как там сложится. Всякое бывает.

– А отзыв, давай, будет «фляжка»? – предложил я.

– Класс! Давай, правда, батя меня за эту фляжку порвет, а с другой стороны, солдат солдата не будет так уж сильно казнить. Так что надо обязательно выжить и фляжку вернуть, а то получается, вроде как я крыса, что ли, у своих украл, тем более у отца. А если в ухо зарядит, так это не в падлу, отец все-таки, я ведь действительно украл.

– Так как раньше было? Сын – на войну, а отец ему свое оружие, снаряжение отдавал, а фляжка это и есть военное снаряжение, так что это еще как посмотреть, – неожиданно сам для себя оправдал я Клима и чем сам остался доволен, видя, как мой товарищ засветился от удовольствия, словно был избавлен от тяжкого обвинения.

– Ну ты, братуха, молодец, одним словом! Как камень с души. Ловко так ты всю эту канитель разрулил. Я ведь сначала подумал, что ты ботан какой-то. Ничего, стренемся после зоны, я тебя в нашу качалку повожу, ты теперь мой друг и брат на районе и по жизни. Помни это, я-то точно не забуду, а свое слово сам себе скажешь.

– Ну, ты чего, Клим? Я только рад. Можно еще кровью побрататься, – пошутил я, но где-то в глубине души даже был готов к этому.

– Мы на войну собираемся, там и побратаемся окончательно, батя мой говорит, что вот там на всю жизнь цепляет, если чума, так по жизни, а если братуха, так и после смерти таким останешься, – теперь наступила очередь Клима грустить.

– Помни, Клим, «автовокзал», ответ «фляжка»!

– Это вопрос жизни и смерти, – философски заключил он, и мы расстались, пребывая в некоторой печали.

***

Судьба очевидно сыграла со мной злую шутку, определив меня на позиции артиллерийского дивизиона Национальной гвардии, ведущего в составе других войск наступление в направлении города Илловайск.

Первые впечатления на войне у молодого человека вызывают достаточно противоречивые чувства. Сначала очень долго мы были в лесополосе, за артиллерийскими позициями, которые стреляли по противнику, который в свою очередь стрелял почему-то то в нас, то по домам местных жителей в Илловайске. В мои обязанности входила доставка и разгрузка боеприпасов для подразделений передней линии, но линия эта была странная, мы не видели противника, просто стреляли в одну сторону из всего, что стреляло, вот такая это была война на передовой. Тщательно скрываемое чувство страха тормозило желание заглянуть, посмотреть, что же происходит там, куда мы стреляем, где наш противник и как он выглядит, как наступает и падает, подкошенный автоматной очередью или от минного разрыва, но благодаря удаленному расположению позиции нашего дивизиона я не видел пока даже пленных. Нет, то была не кровожадность, противостоявшие нам ополченцы до сих пор не вызывали во мне стойкой ненависти или агрессии. Наши снаряды улетали в никуда, ну и прилетало к нам также из ниоткуда, и пока мы обходились без потерь.