Борис Полухин - Тошнота.Ру. Сборник непрошеных драм с комментариями С. Ф.

ТАВРУЕВ. Но я видел свою Женщину ! ( Вскакивает с тахты. ) Слышишь, ты, кретин, я видел ее в окне кафе.

ТЕНЬ. Опять орешь, да еще обзываешься. Я просто толкую твой сон.

ТАВРУЕВ. Плевал я на сон! Он меня не запугает. ( Берет палитру, кисти и неистово продолжает писать портрет. )

Мастерская. Тавруев стоит в задумчивости перед мольбертом с опущенной в руке кистью. Резкий и долгий звонок в дверь. Тавруев какое-то время не сразу понимает, где он и что с ним? За дверью слышны голоса Анатолия и Василия. Запускает кистью в дверь. Голоса стихают. За дверью уходят. Тавруев подходит к столу, берет большую кружку с водой, жадно пьет. Не замечает появление в мастерской Тени.

ТЕНЬ ( перед зеркалом шкафа ). Скоро тебе не достанет сил даже кисть кинуть.

ТАВРУЕВ. Осталось недолго, и я закончу портрет.

ТЕНЬ. Может, немного поешь?

ТАВРУЕВ. Нет, желудочное удовольствие убьет мой настрой. ( Ставит кружку на стол. Устало садится на табурет. Тень продолжает рассматривать себя в зеркале. )

ТЕНЬ. Да, на свежем воздухе мы с тобой не бываем. Кожа лица стала совсем отвратительной, пегой. ( Отходит от шкафа. ) По-моему, ты сам себе готовишь погибель. Из своих смутных представлений ты воплощаешь ясный образ – но его нет в жизни. А когда ты его закончишь, он навечно вселится в тебя. И тогда все земные женщины, которых ты будешь встречать, не будут тебя волновать… И еще учти. В жизни как? Все считают женщину неотразимой красавицей. Но ее мужу или любовнику всегда найдется, что скрывать о ней от других. Что они благоразумно и делают. А сами смиряются с этим, подавляют в себе остроту зрения… Но как ты сможешь сделать подобную скидку. Им-то свою женщину и сравнить не с кем? Да ты просто превратишься в кусок льда. А женщину, которая решится к тебе приблизиться, ты заморозишь одним взглядом… Тебя будет просто тошнить от влюбленных парочек в метро, на скамейках скверов. Их любовные нежности будут казаться тебе телячьими. А те, кто видят в земной любви только безобразное – тут долго не задерживаются… Конечно, тебя могли бы спасти чувства к воплощенной тобой на холсте Женщине . Но из-за своей врожденной трезвости ты будешь отвергать их, как эрзац.

ТАВРУЕВ ( с вымученной иронией ). Да, Пигмалионом я не родился. ( Тень подходит к мольберту, рассматривает холст. )

ТЕНЬ. Все верно, ты не жилец на нашей глинке – ты сотворил себе кумира! И даже муки не намешал в краски. ( Замечает, что Тавруев поднимается с табурета, берет со стола нож .) А все-таки жаль уничтожать такую Красоту.

ТАВРУЕВ. Кретин! Я не собираюсь резать холст. За Красоту художник готов вместить в свою душу весь лед Вселенной. А нож я взял, чтобы перерезать провода электрозвонка. Его трезвон мне надоел. ( Идет с ножом к двери. )

Мастерская. Тавруев сидит в кресле рядом с мольбертом. В дверь негромко стучат. Появляется Тень.

ТЕНЬ. Я думаю, и сегодня не стоит открывать дверь. Брось в нее кисть. Мы еще не закончили наш интересный разговор.

ТАВРУЕВ. Мы успеем его закончить. Тот, кто сейчас стоит за дверью, будет ждать до конца.

ТЕНЬ. А! значит – портрет закончен.

ТАВРУЕВ. Да, и ты по праву моего невольного напарника-затворника можешь первым посмотреть его. Сегодня моя Женщина явилась нам. ( Разворачивает к нему мольберт. ) Мой час настал! ( Тень рассматривает изображение. )

ТЕНЬ. Что ж, считай, что наш разговор закончен. Иди, открывай дверь. Посмотрим, к чему приведет встреча твоей Женщины с той, которая сейчас за дверью. ( Про себя. ) А я на время скроюсь.

Тавруев идет открывать дверь. Входит Елена с нагруженным полиэтиленовым пакетом.

ЕЛЕНА. Здравствуй, Кирилл! Как ты себя чувствуешь? Я принесла тебе сок и бананы. ( Достает из пакета связку бананов, вместе с ней нечаянно вытягивается веревка. ) А веревку я взяла, чтобы перевязать портрет. Куда тебе положить бананы? Как советуют доктора, выход из голодной диеты лучше всего начинать с них.

ТАВРУЕВ. Ты думаешь, что я сидел на диете?

ЕЛЕНА. Мне сказали, что ты, как закрылся в мастерской, так ничего не ел. И я подумала…

ТАВРУЕВ. Ладно, пусть это будет диета. У меня нет ни сил, ни времени, чтобы что-то разъяснять. Идем к станку.

Елена кладет бананы обратно в пакет. Оба подходят к мольберту. Кирилл разворачивает к ней мольберт. Елена какое-то время смотрит на холст. Затем поворачивается к Тавруеву, обнимает его за шею, роняя полиэтиленовый пакет на пол. Восторженно целует Тавруева.

ЕЛЕНА. Кирилл, ты все-таки любишь меня! Я и раньше замечала, как твои чувства через краски спонтанно прорывались ко мне. Но тогда я боялась верить им. Ты всегда хотел казаться равнодушным. ( Снова поворачивается к холсту. ) Правда, тогда в красках еще не было такой убедительности, как в этом портрете! Теперь я поняла. Почему ты прежде упрямо твердил – что портрет не закончен.

ТАВРУЕВ ( про себя ). Она видит себя?!. ( Вслух. ) Елена, ты уверена, что ты видишь на холсте себя? Не ошибаешься?

ЕЛЕНА. Нет. И я счастлива, что художник, наконец, увидел, почувствовал, раскрыл меня. Открыл мою красоту!

ТАВРУЕВ ( глухо вторит ей ). И этот художник – Я… ( Начинает громко и безудержно хохотать .) Ха-ха-ха… ( Елена испуганно смотрит на него. )

ЕЛЕНА. Кирилл, почему ты смеешься, как безумный? …от голода? Я слышала, от него бывают такие истерики. ( Смех Тавруева усиливается. У него от смеха уже нет сил стоять на ногах, валится на тахту. ) Кирилл, не пугай меня… Ты сошел с ума?! ( В ответ только безудержный хохот. Елена испуганно пятится к выходу, выскакивает из мастерской. )

Тавруев один, постепенно успокаивается. Поднимается. Видит на полу полиэтиленовый пакет, из которого вывалились связка бананов и конец веревки. Подходит к пакету, резко выдергивает из него веревку. Завязывает из нее петлю. Встает на табурет портретируемого. Привязывает свободный конец веревки к крюку в потолке, на котором висит старая люстра. Накидывает петлю на шею. Появляется Тень с горящей свечкой в руке. Насмешливо наблюдает за его приготовлениями.

ТЕНЬ. Хорошо, что тебя никто не видит. Залезть – в петлю, конечно, есть от чего. Сегодня здесь сгорел художник. ( Тушит пальцами свечку. ) Но ты посмотри в окно, какое на дворе ныне племя. ( Поднимает с пола связку бананов, отрывает один. Протягивает его Тавруеву. ) Банан будешь? Не хочешь. ( Кладет бананы на стол. ) Да, отмотай век назад – ты шагнул бы с табурета хотя бы к посмертной славе. Тогда казалось, что за разочарованием художника маячит вселенская табуретка… А нынче кому сопереживать его драме – это даже не крах брокера.