Александр Курмачёв - Один-за-всех. Мистерия по драме Гуго фон Гофмансталя «Йедерман»

Твои слова, конечно, честны,
но я б не стал лупить отвесно
всех тех, кто менее сметлив
и в поведении неглумлив:
есть правда и в твоих словах,
но даже в смелых головах
смерть – не ошибка в бухучёте…
И вот на этой славной ноте
хочу тебя благословить,
чтоб не сумели поразить
твой мутный измождённый разум
дурных поступков метастазы.

Спасибо, что не проклял, друг.
Бывай. Теперь мне недосуг.

Пожалуй, мне ещё везёт,
чем тем, кого конвой ведёт
к заботам не о хлебе с маслом,
а о судьбе своей несчастной,
когда дышать по распорядку,
когда все силы без остатка
на битву за спасение тела,
которое душа не смела
собой настойчиво хранить,
теперь придётся посвятить.
И только Богу смысл пытки
людей в тюремном сгустке-слитке
понятен. Но – доступно нам
всегда пройти по тем стопам,
которыми Спаситель наш
всем завещал испитье чаш.

Ах, вот он мразь, скупой подонок!
Ты кровь сосал уже с пелёнок?
Тебе своей змеиной мало?
На обездоленных ты жало
своей наживы наточил?
Зачем, Господь, такой дебил
собой Твою порочит Землю?

А это кто ещё такой?

А тот, кого ты, хер блатной,
весь из себя такой крутой,
к ментам отправил на постой.

Ну, по базару сразу видно,
что мне теперь должно быть стыдно,
что я при помощи закона
кого-то сделал заключённым.

Ну ты и тварь, хоть и при связях.
Давно такой позорной мрази
я на свободе не встречал.

Так. Пасть закрой: ты денег брал?!
Какого хуя не отдал?!

Ты сам всё время без долгов?
Ты «Отче наш» не помнишь слов?
По жизни разно нас ебошит
и в порошок до смерти крошит.
Ты что, царь-бог? Не человек?
Ты знаешь, сколько ипотек
сегодня давит на людей,
что из-за вас, тупых блядей,
сиротами своих детей
в нужде на воле оставляют.

И кто же вас в долги ввергает?

Да вы же, жадные ублюдки,
любители пекинской утки!
Ты с голодухи подыхаешь?
Куда свой хуй воткнуть не знаешь?
Ты что за гнида, мне ответь?
Что для тебя страшней, чем смерть,
твоих карманов облегченье?

Послушай, брат, ты обличенья
свои на зеркало повесь:
не при делах я вовсе здесь.
Не я, прости, тебя заставил
закон топтать без всяких правил.
Гражданский кодекс почитай
и по закону поступай:
сначала мне процент отдай,
потом морали всем читай.
Нашёлся то же мне козлина:
ебётся вусмерть без резины,
плодится без конца, блядина,
потом меня без вазелина
натягивать, как сучку, будет!
Вот что за люди эти люди!

Спляши кадриль ещё, уродец.
Ты помяни: не плюй в колодец,
в котором рано или поздно
ты в жадности своей сифозной,
как жаба, бултыхаться будешь.

Заткнись уже: кишки простудишь.
Но, мудаком слыть не желая,
помочь тебе я как, не знаю.

Иск отзови, придурок жирный!
Любому ясно: я невинный!
А то, что накопил просрочек,
жену кормил, растил трёх дочек!
Три жизни я хранил, пока
ты ублажал свои бока!

Ой, всё, пиздец: я щас заплачу.

Ты, клоун, долг ведь мой оплачен
страховкой, что на Моховой
лоббирует весь твой покой!
Ты ни гроша не потерял!
Да самый грязный маргинал
тебя в разы честней и чище!
Да будь я без детей и нищий,
тебя бы в жизни я не знал
и жлобский твой тупой оскал
давно бы в месиво разделал.

Зачем отменены расстрелы?

Да вам, зажравшимся, лишь дать —
вы даже мать свою продать
за лишнюю копейку рады!
У вас правительства подряды,
вы покупаете награды,
блядей своих в колёса Prada
вы одеваете. Не надо
нам потом втирать,
что вы за правду, вашу мать!
И на законы нам пенять,
которые вы создаёте,
и сами же на них плюёте,
вы запрещаете, сучары!
Вы Божий мир загнать на нары
способны, глазом не моргнув,
в вас много блядства – мало чувств!

Я не прошу, не упрекаю,
смиренно лишь напоминаю,
что муж мой никого не предал,
чтобы терпеть такие беды.
Он не ограбил, не убил,
отечеству не изменил.
Он строил дом семье своей,
растил, воспитывал детей
и лично вам он зла не сделал.
Зачем вы возбудили дело?
Вам лучше станет жить на свете,
когда без дома наши дети
под небом будут ночевать
и вашу жадность проклинать?
Не мне учить вас доброте,
но если бы вы в пустоте
своей однажды, пусть разок
подумали, в какой песок
вы превращаете часы,
катаясь в масле точно сыр,
не жертвуя ничем несчастным,
и пользуясь всесильем властным,
чужую видя лишь вину,
людей бросаете в тюрьму,
над слабым празднуя победу…
Ведь Бог не зря детей вам не дал…

Ой, жэнщина, не надо грязи:
меня и так сегодня в мрази
ленивый только не возвёл.
Похоже, мир с ума сошёл.
Ты судишь, как домохозяйка,
ведёшь себя, как попрошайка.
Я знаю, бабам невдомёк,
что без несчастий мы урок
из жизни извлекать не можем,
и твои беды – счастье то же:
не плачь, не вой от голодухи,
судьбы не бойся оплеухи,
а то послушать – вянут ухи:
ведь только Кирхе, Киндер, Кюхе —
весь твой убогий кругозор.
А это, жэнщина, позор —
то осуждать, в чём ты не петришь.
Под ветерком свой мозг проветришь,
а после будешь рассуждать,
кому чего я должен дать.

Когда бы в мире был порядок,
нам не пришлось бы без оглядок
людей живых сажать в тюрьму,
не доверяя никому.

Я не умна, но, видит Бог,
что если вовремя не смог
вернуть долги свои мой муж,
то только из-за крайних нужд,
а ты, лишив его свободы,
не возместишь свои расходы.

Ну что опять, как дуб, молчишь?
Тебя ничем не убедишь?
Ведь ради денег ты готов
людей на бойню, как скотов,
безжалостно хоть щас отправить
и без отцов детей оставить.
Конечно, ты крутой при бабках,
но без бабла ты – просто тряпка.
Гондон, испорченный от тренья…
Господь, дай сил нам и терпенья
от этих тварей унижение
перенести, но не забыть,
чтоб смог за нас Ты отомстить!
Мы не рабы чужой наживы,
но видит Бог, пока мы живы,
наш горький опыт вам покажет,
что все кредиты – просто лажа,
что в мире нет опасней гнили,
чем банки, что нас опьянили,
халявой лживо соблазнили,
но все мечты похоронили.