Александр Образцов - Последние Советы. Прощай, ХХ век! (сборник)

Горюхин. До штатного мне, конечно, далеко, но поразбойничал от души. Я бы вам, Петр Иванович, очень советовал.

Толоконников. Ну вот, и ты еще мне советуешь. Мне тут своих плакальщиков хватает.

Горюхин. Вы извините, Петр Иванович, о болезни я как-то упустил. Толоконников. А я думал, ты о болезни. Удивился даже, куда это, думаю, Горюхина понесло? Он же ни сном, ни духом ни о каких болезнях… Цех в Дворянкине сдали?

Горюхин. Сдали.

Толоконников. Хорошо.

Входит Женя.

Толоконников. Женя, ты нам чайку принеси. Или кофе?

Горюхин. Только чай.

Толоконников. А ты, Мстислав?

Мстислав Романович. Мне кофе.

Женя уходит.

Толоконников. О! Он у нас индивидуалист. Знакомься – шурин мой, Мстислав для тебя Романович Мальчевский.

Горюхин. Горюхин. Павел Валентинович.

Входит Женя.

Женя. Кофе кончился. Я схожу в магазин.

Мстислав Романович. Не надо, Женя, что ты.

Женя. Надо.

Уходит.

Толоконников. Когда ей было два года, она уже была упряма.

Горюхин. Вы считаете, что воспитание ничего не дает?

Толоконников. Я считаю, что в ребенке борются две крови – матери и отца. И воспитание способствует тому, что одна из этих кровей побеждает. У нее моя кровь. Поэтому я ее иногда не выношу.

Звонок.

Толоконников. Пойди, открой.

Горюхин открывает. Входит сантехник. Оставляет чемоданчик в прихожей. Входит в комнату.

Сантехник. Здравствуйте. Что у вас?

Толоконников. У нас? В каком смысле?

Сантехник. Ну, сантехника вызывали?

Толоконников. Видимо, вызывали. Сейчас придет дочь и прояснит этот вопрос. А что без инструментов?

Сантехник. Каких еще инструментов?

Толоконников. «Шведки», лен, ключи. Пальцами откручивать будешь, что ли?

Сантехник. А это моя забота.

Толоконников. На стройке работал?

Сантехник. У нас вся страна стройка.

Толоконников. Разряд какой?

Сантехник. Четвертый.

Толоконников. У нас по четвертому двести выходит, а?

Горюхин. С премиями побольше.

Толоконников. Вот так. А с жильем как? Обеспечиваем?

Горюхин. Не жалуются.

Толоконников. Вот ведь психология, а? Сидят здесь на служебной площади, унижаются из-за трояка несчастного, а на стройку не идут. Не идут и точка. А ведь могут работать, мо-огут. Каждый болтик у них здесь в дело идет, каждая гаечка. Нравится, что ли, по квартирам ходить? Самому-то дом построить веселей, а?

Сантехник. А я вам могу сказать, почему к вам не идут.

Толоконников. Ну, просвети.

Сантехник. А потому что здесь я сам себе начальник. Русский человек погонял не любит.

Толоконников. Русский человек. Это ж надо – русский человек. И базу-то какую подвел. А ты знаешь, что русский человек не любит, когда от его имени кто-то начинает рассуждать: он такой, он сякой, русский человек? Ленивый русский человек? А кто страну отгрохал до самых до окраин? Не может самостоятельно мыслить? А кто технологии передовые разрабатывает? Тяжелый на подъем? А кто наш Север в палатках, с нуля освоил? Так что ты здесь не говори таких слов. Через все трудности, через войны, лагеря, голод пройди и по больши-им праздникам можешь сказать тихо, чтобы тебя никто не слышал: я, наверно, знаю, что такое – русский человек.

Сантехник. А те, кто войны не прошли, те, значит, не знают?

Толоконников. Выходит, что не знают.

Сантехник. Значит что, к войне готовиться, что ли?

Толоконников. К войне, говоришь? Готовься. Если тебя больше ничто не заставит жить и работать с полной отдачей. Готовься. Но запомни, что на войне тебе рассуждать не захочется. Там умирать надо учиться. А это – серьезное дело, я тебе скажу.

Сантехник. Вот я посмотрю – такие вы мудрые все, опытные.

Толоконников. Кто это – вы?

Сантехник. А – вы, те, кто о войне говорит, учит, советует. А порядка нет. Значит, народ совсем отупел, что вас слушать не хочет.

Толоконников. Снова ты превышаешь полномочия. Не можешь ты говорить от имени народа.

Сантехник. А я разве не народ?

Горюхин. Знаю я одного старика – три войны от первого до последнего дня прошел, не поймешь, где морщины, где шрамы: в прошлом году женился в третий раз. Вот это – народ.

Сантехник. А я, может, четыре раза женюсь.

Толоконников( вздыхает ). Тяжелый ты человек, сантехник четвертого разряда, тяжелый. ( Пауза .) Ко мне пойдешь работать?

Сантехник. По пятому?

Толоконников. По четвертому.

Сантехник. Когда вас переводят с места на место, то обязательно с повышением, а мне и разряд жалко?

Входит Женя.

Толоконников. Женя, ты сантехника вызывала?

Женя. Да, кран в ванной течет… А ведь это вы были три года назад?

Сантехник. Я.

Толоконников. Ну вот, а ты говоришь – пятый. Кран-то снова течет?

Сантехник. Вы меня извините, но только из-за нее ( показывает на Женю ) сделаю.

Уходит с Женей.

Горюхин. А вы говорите – на стройку, Петр Иванович. Он же здесь король.

Толоконников. М-да. Как-то у нас разболталось все. Это как в машине – там гайку не довернешь, там болт не зажмешь, там вал не отцентруешь и – готово, все вразнос идет. Разучились мы мыслить по-государственному, масштабно. Делаем свое, а до остального нам дела нет. А вот идешь с работы, увидел непорядок какой – подсказал, не слушают – сообщи куда надо. Это ж недолго. Или в магазине – обвесили тебя на десять граммов, вызови заведующего. Это ж просто делается. И я гарантирую – месячник всеобщего контроля и все мы подчистим и отладим. Лень. Лень наша расейская.

Горюхин. Петр Иванович, прошу прощения. Я покину вас на пять минут. Чай я обычно готовлю сам.

Уходит.

Горюхин( в кухне ). Дорогая Женя.

Женя холодно смотрит .

Горюхин( не смущаясь ). Я знаю, что вы сами прекрасно завариваете чай, но позвольте на правах гостя немножко вами поруководить. Кгм ( прочищает горло ). Простите. Итак…

Женя. По-моему, мы еще не знакомы, товарищ…

Горюхин. Горюхин. Паша.

Женя. Товарищ Горюхин. Простите. ( Готовится высыпать заварку .)

Горюхин. Ну уж нет! Это не годится. ( Берет у нее из рук заварной, заварку .) Надеюсь, цейлонский?