Адалина Листопад - Созвездие тишины

Время разное у разных стран
Как на разных широтах — разный океан.
У кого-то Время — фиалкой,
У кого-то нищенкой жалкой.
У другой страны — женщиной прекрасной
С легкою походкой и улыбкой ясной.
В нашей стране Время жестоко,
Словно болота зловещее око,
Черным зрачковым провалом зияет
И светлые души во тьму поглощает.
Черное Время нашей страны
В сердце Поэта, как бремя вины.
Встань же, Поэт, под прицелом зрачка
Мощным потоком, как к морю река.
Пусть песни живительной силы исток
Хлынет на Запад и на Восток.
Чтоб светлое Слово будило Добро,
Чтобы исчезло суетное Зло.
Поэт и Время... Если ты Поэт,
Помни — ты Солнце, Музыка и Свет.

Ночные шорохи крадутся,
Вползая тенями в окно,
И невозможно оглянуться —
Вокруг и грозно, и темно,
И липкий страх косматой лапой
К душе истерзанной приник,
И день, решимостью богатый,
Сменил предательски свой лик.
И пьют надежду злые духи,
Иссякли силы, и невмочь
Их обратить в жужжанье мухи
И оттолкнуть обратно, в ночь.
И, цепенея в полудреме,
Молю ускорить время бег.
В рассветном, пасмурном изломе
Страданьем тает скорбный Век.

У вас прощения прошу,
Мои родные россияне,
За то, что тоже привношу
Я каплю злобы в океане.
Минутна вспышка, но опасна,
И зреет молния в ночи,
Хоть утро раннее прекрасно,
На страже чутки палачи.
И черной немочью над миром
Плывет отравленный туман,
Страна явилась страшным тиром,
Где ложь, убийства и обман.
Но не хочу я в этой драме
Быть ни мишенью, ни мечом,
Лишь в многоликой жизни гамме
Ласкать Божественным лучом.
У вас прощения прошу,
Мои родные россияне,
Что в сердце робкое ношу
Любви негреющее пламя.

У вас прощенья не прошу,
Забывших Бога, россияне,
Лишь в сердце вечное ношу
За Русь больную покаянье.
Церквей пронзающие звоны
В один сливаются набат,
И по России всюду стоны,
И кровью плавится закат.
На детских лицах скорбны тени —
Усталость века пролегла,
И нежный аромат сирени
Съедает сумрачная мгла.
Мы дышим медленной отравой,
Не отыскать живой воды,
Мертвы желтеющие травы
И всюду виден знак беды.
Творим себе погибель сами,
Забыв про душу и Христа,
И оскверненными устами
Не прикасаемся Креста.
Восстаньте Духом, россияне!
Чтоб Веру возродить в сердцах
И, принимая покаянье,
Познайте в душах Божий страх.
И да поможет нам Христос,
Минует гибель и разруха...
Сияет россыпь чистых рос
И песнь доносится до слуха.

Я — дочь России, стонущей от боли
Плутаний вечных в поисках пути,
Приговоренной к тягостной неволе,
Покоя обреченной не найти.
Ну, что ты мечешься на радужных просторах?
Душе твоей, спеленутой в снега,
В безумных, окровавленных дозорах
Все мнится тень безвестного врага.
Сама с собою в вечном поединке,
Своих детей безжалостно круша,
Не видишь ты — в заброшенной кровинке
Не расцветет заблудшая душа.
За что, Россия, крест тебе назначен —
Во злобе тягостных деяний пребывать?
Иль тяжкий грех тобою не оплачен,
В чем ты повинна, страждущая Мать?
Ты так беспомощна, что мне, твоей былинке,
Тебя так хочется к груди своей прижать
У края пропасти, на узенькой тропинке,
Как будто я спасительница-мать.
Я — дочь России, Богом не согретой,
По силам мне лишь искренне молить —
ОСТАНОВИТЕСЬ! В Истине Завета
Простая мудрость, чтоб в согласье жить.

Растащили Россию по дачам,
Распродали по темным углам
И распяли юность в придачу
По веселым, публичным домам.
Тараканьи бега средь развала,
Плачут дети в постылых домах,
Наша песня мечты отзвучала
И надежда рассыпалась в прах.
Процветают дельцы от несчастья
Ослепленных, оглохших людей,
Вновь пригублена чаша причастья
Сумасбродных, суетных идей.
И гуляет сквозняк по России,
Кровоточит загубленный Век,
А глаза россияночек — сини...
И кого нам винить, Человек?

Родилась я в середине века,
Расцвела в застойные года,
Но не стала гордым человеком —
Гордость просочилась, как вода.
Ни любви, ни счастья, ни покоя...
Марши демонстраций собирали нас,
Площадьми катились мы прибоем
В важный, для кого не знаю, час.
И обидно, и душе так больно —
Я старалась правильно шагать,
Но парить не научилась вольно...
Страшно без полета умирать.

На воскресенье сон приснился
О все сжигающей беде —
Как будто Атом к нам явился
С распятьем Божьим на кресте.
Изыди, дерзкое созданье,
Не погуби родимых мест,
Но лишь безжалостное пламя
И вопль, пронзающий окрест.
Дымились черные деревья,
И черным снегом пепел мел,
И, словно огненные перья,
За взрывом взрыв букетом цвел.
Толпы безумные стенанья
И детских тел кровавый след...
...Как запоздало покаянье,
И почернел от боли свет...
На воскресенье сон приснился
Посланьем дружеских миров,
Чтоб мы успели отрешиться
От яви страшной этих снов.
Остановите тех, кто всуе
Не хочет видеть всей беды,
Слепой инерции холуи
И Я, и Ты, и Я, и Ты...

Тишину послушать бы однажды
Меж сумятицей и пустозвоном дней,
Душу уберечь томиму жаждой
Света звезд от призрака теней.
Ну, куда торопимся, ей-Богу,
И в какую сгинем круговерть,
Укажите, я прошу, дорогу,
Где сумею сердце отогреть.
Если нет согласья и покоя
В этом мире и, быть может, в том,
Растворюсь я в шорохе прибоя,
Предвкушая очищенья шторм.

О, Город мой, осколок Октября,
Металлом фаршированный в годину,
Когда фашист под стенами Кремля
Хребет сломал и показал нам спину.
Опора Родины,— в безропотном труде
Ты терпелив с заботливостью сына...
Больная Мать забыла о тебе,
Ты слышишь, сердце — сжатая пружина!?
О, Город мой, несчастное дитя,
Ты почернел в утробной оболочке,
Отравой заводской пыхтя,
Грозишь бедою нерожденной дочке.
О, Город мой, натруженную спину,
Уж век кончается, не можешь распрямить,
Покорно держишь грозную лавину —
Урана обезумевшего прыть.
О, Сын страны! Не преклоняй колени
Пред тем, кто выполз из змеиных нор,
Еще страшны, еще зловещи тени,
Больную мать обшаривает вор.
Но дай нам, Господи, великое терпенье
И дай нам, Господи, прозрение души,
Останови безумное крушенье
И чудо возрожденья соверши!

Он тайным пламенем пылает
И душу обжигает так,
Что силой мысли возрождает
Святой надежды верный знак.
И свет любви, и удивленье,
И преклоненье, и восторг,
С отверженными единенье,
Прозренья горестный урок.
Какой душой, какою силой
Ковался твой прицельный слог,
Как буревестник легкокрылый
И дела верного пролог.
Он нашей совестью явился
И очищение постиг,
В умах не худших поселился,
Взрывая тягостный тупик.
Я так хочу — живи и властвуй!
И «Время есть...» — наверняка,
Переживет глухое царство
Пустых стенаний сквозняка.