Александр Васильев - Сплин. Весь этот бред [litres]

Это так непохоже на запах

Никому неизвестных растений

Это так тише чем ночью

Это так как будто бы

Ты все ближе

Ты все ближе мне

Ты все ближе

Новый Год начинается с того

Что никто не помнит себя самого

В углу догорает новогодняя елка

На елке спит какая-то девчонка

Самое смешное, что она

Скорее всего, моя жена

В телевизоре телеведущий

Или нас всех так старательно плющит

Но в этом и соль, в этом и изюминка

Телеведущий поет Майка Науменко

Я сам каждый вечер без крика и стона

Делаю косяк из своего микрофона

Тебе это шоу вполне по карману

Если вытрясти папу и вытрясти маму

Хочется высунуть язык и раздеться

Я слушаю, как бьется твое нервное сердце

Обнявшись, нам будет быстрее согреться

Я слушаю как бьется твое нервное сердце

Я слушаю как бьется твое нервное сердце

Я слушаю как бьется твое нервное сердце

В центре огромной плоскости

Сверхзвуковые скорости

Сверхзвуковые скорости

Сверхзвуковые скорости

В центре огромной плоскости

Диктор читает новости

Скользко на Южном полюсе

Скользко на Южном полюсе

Тикали тихо часики

Тикали тихо часики

Тикали тихо часики

Тикали тихо часики

В центре огромной плоскости

Диктор читает новости

Вышли все сроки давности

Вышли все сроки годности

Там, в недалеком будущем

Где-то в прошедшем времени

Цепи под напряжением

Цепи под напряжением

Жизнь – это постоянное

Жизнь – это невозможное

Жизнь – это все понятное

Жизнь – это что-то сложное

Жизнь – не собраться с мыслями

Жизнь – это что-то важное

Жизнь – это очень быстрое

Жизнь – это очень страшное

Падали люди замертво

Падали люди замертво

Падали люди замертво

Падали люди замертво

Тикали тихо часики

Тикали тихо часики

Тикали тихо часики

Тикали тихо часики

Тянет к земле розовый куст.

Жизнь, как и кровь, показалась мне сладкой на вкус.

Мозг перегрет. Лопнула корка. Арбуз.

Все хорошо, Шато Марго, все хорошо.

Шато Марго, все хорошо.

Август пришел. Льется янтарь. Лодки на якорях.

Стали видны лампочки на фонарях.

Я и не знал, что фары машин так ярко горят.

Я захватил из дома

путеводитель по жизни,

сладкой как кровь.

Все хорошо, Шато Марго,

Все хорошо, Шато Марго, —

Это любовь.

Я захватил из дома

путеводитель по жизни,

сладкой как кровь.

Не все ли равно на глупую рифму

когда на всех парусах по 10-бальной шкале идешь к красивому рифу.

Волны поют.

Ты слишком не была увлечена востоком,

Так ходи теперь всю жизнь с включенным антишоком.

Ходи теперь всю жизнь с включенным антишоком.

Ходи теперь всю жизнь с включенным антишоком.

Ты слишком не была увлечена востоком,

Так ходи теперь всю жизнь с включенным антишоком.

Ходи теперь всю жизнь с включенным антишоком.

Все хорошо, Шато Марго, все хорошо.

Шато Марго, все хорошо.

Все хорошо, Шато Марго, все хорошо.

Шато Марго, все хорошо.

Шли над городом притихшим,

Шли по улицам и крышам,

По карнизам, переулкам,

Подшипникам и втулкам,

Где-то появилось солнце,

Значит где-то появилась тень.

Мы сидели и курили,

Начинался новый день.

Шли красавицы на «тройку»,

Шли рабочие на стройку,

Шли трамваи по проспекту,

И Бен Ладен шел в аптеку,

Шли парламентеры, шли монтеры,

Шли легко и без затей.

Мы сидели и курили,

Сидели и курили,

Мы сидели и курили,

Начинался новый день,

Начинался новый день,

Начинался новый день.

Годы шли и шли недели,

Шли, пока не надоели,

Недели, дни и годы,

Вступления и коды,

Солдаты в рукопашный,

Часы на Спасской башне,

Открытки и конверты,

Деньги шли и документы,

Все ушли, остались двое

В мире самых чокнутых людей,

Мы сидели и курили,

Сидели и курили,

Мы сидели и курили,

Сидели и курили,

Мы сидели и курили,

Начинался новый день,

Начинался новый день,

Начинался новый день.

Стала спокойнее вода

И незаметно солнце село

С неба упавшая в песок звезда

Зажглась, запела

На незнакомом языке

Но на прекрасные мотивы

Так и останемся лежать в песке

Юны, красивы

Так и останемся смотреть

На эти сказочные звезды

Друг друга греть, друг друга греть

Просто поздно

Человек, проглотивший дерево,

превращается в дерево, проглотившее человека.

Ты уводишь меня в мир подземных ходов,

коридоров, зеркал, тупиков, поворотов,

мостов, лабиринтов, висячих садов,

улиц древнего города, где на ворота

повешен замок. И стоит часовой.

И в тени за холмом отдыхает когорта.

Минутная стрелка против идет часовой.

Минутная стрелка против идет часовой.

Ты уводишь меня в мир, в котором Борей

задувает сквозь окна, закрытые плотно

на всех переходах твоих галерей,

где в ночной тишине оживают полотна,

и музыка в такт, и движенья легки;

и целую ночь в ожидании флота

на всем побережье печально горят маяки.

На всем побережье печально горят маяки.

Ты уводишь меня в мир, где я – это я,

и не действует больше закон притяжения,

горит под ногами планета Земля,

продолжая свое круговое движенье,

приводящее нас в ужас или восторг —

это тянется время полураспада урана.

Горит сигарета. Алеет восток.

Шампанское льется на кухне из крана на головы нам.

Лежали на солнце, попали под ливень —

И сразу стемнело на Финском заливе.

Все стало так ново и так непривычно,

Когда неожиданно вспыхнула спичка —

И падает мир, ослепленный этим событием.

Я не живу, я слежу за собственной жизни развитием.

Представь себе – в трех переулках отсюда,

Над лавкой, в которой ножи и посуда,

В квартире, в которой легко заблудиться,

Какой-то старик спит и видит таблицу,

И в этой таблице я между бором и литием.

Я не живу, я слежу за собственной жизни развитием.

Мы сходим с ума в одиночку и группами,

Новости кормят нас свежими трупами,

Какими мы были смешными и глупыми,

Мне хочется, хочется – это так просто —

Взять и сбежать на затерянный остров

И при свете Луны, под кокосовой пальмой

Сидеть и читать дневники Лоры Палмер.

И в тех дневниках нет ни слова о том, что нам выпадет.

Жена ждет пилота из аэропорта на выходе.

Неспешно в стихи заплетаются строчки,

По карте блуждают горячие точки,

Все двери открыты, распахнуты окна,