Махтумкули - Избранное

Кто в двенадцать колчанов вложить сумел
Сорок восемь легко оперенных стрел?
Восемь зал во дворце, кто — скажи — имел?
И обед его был из чего? — Скажи!

Отвечай мне — какой одинокий глаз
Повторен был четыре тысячи раз?
Что за девушка в небе кружит, лучась?
У нее какое родство?.. — Скажи!

Поминай нас почаще, Фраги, в пути!
Восемь белых, семь черных сумей найти!
Десять есть у кого взамен девяти?
Песнь ему слагать каково? — Скажи!

Припадаю с мольбой к тебе, всеблагой,
Пощади, дай дождя, дождя, мой султан!
Стражду я, жажду я, клонюсь пред тобой,
Пощади, дай дождя, дождя, мой султан!

Да сойдет в этот мир по воле твоей
Покровитель земли, поилец полей!
Свет небес, вождь планет, твой мир пожалей,
Пощади, дай дождя, дождя, мой султан!

Напои соловьев — умолкли они.
Мир от бед охрани, печаль отгони.
Нуширвановы дни страдальцам верни.
Пощади, дай дождя, дождя, мой султан!

Отвориться вратам добра повели.
Над полями пролей твои хрустали!
Небо меркнет в пыли над ликом земли.
Пощади, дай дождя, дождя, мой султан!

По твоим чудесим томится Адам.
Дай цветенье садам, свершенье — мечтам.
Твой небесный бальзам дай страждущим, нам.
Пощади, дай дождя, дождя, мой султан!

Веден я, слаб и наг, я — раб из рабов,
Ты всещедр и всеблаг: взыскую даров.
Нет мне жизни без них. Где щит? Где покров?
Пощади, дай дождя, дождя, мой султан!

Пред высоким твоим порогом стоим,
Губ сухих не омыв, молитвы творим:
Ниспошли урожай страдальцам земным.
Пощади, дай дождя, дождя, мой султан!

Я — Фраги — всю любовь к тебе устремил.
В середине пути ты гасишь мой пыл.
Дай до цели дойти, владыка светил,
Пощади, дай дождя, дождя, мой султан!

Во чреве матери я спал девять лун.
Открыв глаза, я в мир попал. — Дни мои!
В пять лун я вышел наконец из пелен;
Мне зубы в восемь бог послал. — Дни мои!

Я в год не мог добро и зло распознать.
Отца в два года узнавал я и мать;
В три было мне дано язык восприять,
В четыре — камни я кидал. — Дни мои!

Сомкнулись пять начальных лет в яркий круг.
К шести годам я полюбил струнный звук,
К семи годам дичиться начал подруг,
К восьми — беззубым снова стал. — Дни мои!

Произносить салам я в девять привык.
Читал я на десятом книгу из книг;
Держал в одиннадцать перо, ученик,—
Слова глотал, и слаб и мал. — Дни мои!

Двенадцать я, тринадцать лет накопил.
В четырнадцать — мне сердце жег ранний пыл;
Меня в пятнадцать — страстный сон посетил,
В шестнадцать лет я бушевал. — Дни мои!

Я в двадцать — буйной силы бремя любил,
Я в двадцать пять — похода время любил,
Я в тридцать лет — стрелу и стремя любил,
И был я в тридцать пять — удал. — Дни мои!

Я чашу знаний наполнял в сорок лет.
Я в пятьдесят за четки брался чуть свет,
Мюридом стал я в шестьдесят, стар и сед.
Года пророка насчитал [6] Имеется в виду пророк Мухаммед. .— Дни мои!

Под семьдесят неволит лечь — дрожь в ногах;
Под восемьдесят — молкнет речь, муть в глазах;
Под девяносто — ноша с плеч, в сердце — страх, —
Кто память у меня украл? — Дни мои.

Тебе, Махтумкули, до ста не добрать!
Придут халат на мертвый прах надевать,
Да будет спутницею вам благодать,
О, жертва роковых начал — дни мои!..

Я был ласточкой — крыльев лишился, безрадостный, я,
Отморозила крылья осеннего ветра струя.
Стал я жертвою девы, в ней видел я смысл бытия.
Я от бога ушел — безрассудна моя колея.
Все от бога: блаженство свиданий, разлук острия…
Кто приходит надолго — тот вскоре уйдет, вопия…
Среди бдящих я спал — это понял я, слезы струя.
Ел не пищу — отраву, сбирал себе груды гнилья —
Я погиб и сгорел, превратился я в пепел, друзья!

Страсть к наживе бессмысленной мной, бедняком, овладела.
Мудрецов избегая, в незнанье достиг я предела.
Лишь бродяжничать, странствовать сердце шальное хотело —
Видно, так суждено, и не знать мне иного удела.
Рок не хочет позволить мне делать желанное дело…
Ни богатства, ни счастья не ведал а свой век закоснелый.
Я немало мечтал, но мечта от меня улетела,
И глухая тоска победила меня, одолела,
Я погиб и сгорел, превратился я в пепел, друзья!

Я, покорствуя року, не слушал веления бога,
Я в грязи утонул, укажи, где к спасенью дорога.
Ни дервиш, ни мулла, ни суфий я — суди меня строго.
Стань мне братом навеки, коль хочешь быть в жизни подмогой;
Я скажу тебе правду — владеет всегда мной тревога:
И меня презирает последний бедняк босоногий.
Нет под солнцем таких, чтобы жили так нище, убого.
Стал я прахом, терпел я, страдая покорно и много.
Я погиб и сгорел, превратился я в пепел, друзья!

Пусть придет Сулейман и все духи подвластные с ним…
Царь всех пори могучий и грозный с веленьем стальным.
Ветер-див, с сотней тысяч драконов, всем войском своим.
Князь всех мук Тартаруз и Хейхат, перед кем мы дрожим…
Коль гадюки в наш край приползут по равнинам степным.
Моисей белорукий придет с Иисусом святым,
Славный Хизр прочитает молитву с Ильясом благим
Может быть, и воскресну я к жизни, несчастьем гоним…
Я погиб и сгорел, превратился я в пепел, друзья!

Я несчастен, Фраги, и потух моей жизни очаг:
Я болтун и бездельник, один из беспутных гуляк,
Недостойного к скорби ведет всякий бедственный шаг.
Как слепец, спотыкаюсь, и богу молюсь я не так.
Пожелает царица — сияньем засветится мрак.
И поймут меня все, если слова воздвигну я стяг.
Только ныне, друзья, я последний из нищих бродяг.
Змеелов, огневой саламандре подобный бедняк —
Я погиб и сгорел, превратился я в пепел, друзья!

Говоря: «Друзья, друзья!
Жизнь моя прошла!» — я плачу.
«Охладела кровь моя,
Ум сгорел дотла», — я плачу.

Говоря: «Увы, для нас
Благодати свет погас;
Человек не хочет глаз
Отвести от зла», — я плачу.

Говоря: «Людской язык —
Празднослов и клеветник,
И кипят земных владык
Черные дела», — я плачу.

Говоря: «В тенетах лжи
Пропадешь, Адам! Скажи,
Где достойные мужи?
Скольких смерть взяла?» — я плачу.

Говоря: «Ровесник мой
Околдован сатаной;
Брата предал брат родной,
Грешным нет числа», — я плачу.