Махтумкули - Избранное

И если, пир очередной замыслив, хан Ширван
На волосок переборщит, ответ им будет дан
В тот судный день, когда в ряды построят горожан.
Разлив любви не ручеек — застывший океан.
И жажду множеством глотков я снял — поймешь ли ты?

Я молодой соколик; дунь — под перышком пушок.
Но мир не пощадил меня — стрелу направил в бок.
И молодую кровь мою впитал в себя песок.
А с каждых сорока цветков сорвал я лепесток.
Не сто бутонов — сто шипов сорвал — поймешь ли ты?

Махтумкули тебя назвал Венерой всех светил,
Большой Медведицы сестрой тебя он окрестил,
И ярче Солнца и Луны твой взор ему светил.
Как будто к роднику Земзем шел, не жалея сил,
И клятву, словно Сулейман, он дал — поймешь ли ты?

Я душу отдавал красавице неверной;
Она ушла, и я в разлуке сердце сжег.
Я говорил себе: «Забуду я о скверной!»
Но проглядел глаза, их не сводя с дорог.

Я сам всему виной, накликал сам напасть я,
И сам коню судьбы позволил в грязь упасть я;
У бога надобно просить земного счастья,
Но счастья мне послать не соизволил бог!

Под облака взлетел мой сокол легкокрылый,
Забыв охотника, огонь вливая в жилы.
Где уточку словлю? Я стал ненужен милой,—
Она другой себе сыскала уголок.

Потери не вернуть, не возместить урона:
Я упустил сону, а догнала ворона;
Я ж хищником прослыл, не знающим закона,
Хоть притворялся я, что робок и убог.

Теперь, Махтумкули, стреми твой стон протяжный;
К овечке волк идет, зияя пастью влажной! Друзья!
От храброго рождается отважный,
Но как от робкого родиться храбрый мог?

Сердце что-то замыслило, вскинулось ввысь,
Выше белого облака вьется, друзья.
Все-то на небо смотришь да кличешь: «Вернись!»
Как его ни зови — не вернется, друзья.

Сердце вольною мудростью окрылено,
Разучилось отшельников слушать оно;
А вернется в темницу свою — все равно
Снова привязь его оборвется, друзья.

И в разлуке — читающий свиток любви
Не желает укрыться от пыток любви;
И — однажды пригубив напиток любви —
Не находишь блаженней колодца, друзья.

Говорят, что письма в волосах у Фатьмы
Не увидим до часа возмездия мы.
Не боится любовь ни сумы, ни тюрьмы.
Сердцу жребий огня достается, друзья.

Дело есть у любви: поминутно расти,
Жечь огнем, закрывать пред влюбленным пути.
Знает бедный Фраги: от любви не уйти,
Слишком поздно седлать иноходца, друзья.

Довольно, сердце! Разомкни свой круг;
Я стражду в нем, как жалкий пленник в яме.
Жестокое, избавь меня от мук,
Не дай мне, сердце, изойти слезами.

Мой век промчался как единый миг.
Я видел цель, но цели не достиг;
Был одинок — смутился и поник,
Обманутый тобою и мечтами.

И, как слепой, склонив главу свою,
Поддерживая ближнего, пою,
И стоны шлю в зенит, и слезы лью,
Чуть белый свет забрезжит над степями.

Ты на дороге ждешь меня. Потом
С тобою мы извечный спор ведем,
И тяжко мне: я пьян твоим вином,
Я одинок, ты — что ни день — упрямей.

Но, может быть, иной понять готов
Беду мою и силу этих слов;
Мой голос прогремит среди холмов.
Суров господь, и меч его — над нами.

Ни разума, ни глаз я не берег,
Желаниям препятствовать не мог,
И плачу я в сетях земных дорог,
А жизнь летит, как птица, бьет крылами.

Бегу от гнета и горю в огне,
Я ликовал, служа твоей весне;
Был этот мир плохой опорой мне,
Остался я в пустыне с мертвецами.

Закрыв глаза, держал я путь в Иран;
Судьбой влекомый, я попал в Туран.
Трубит над миром вечный ураган,
Владеющий безумными сердцами.

Меня кружил и гнал великий страх,
Я золотом считал ничтожный прах,
Я видел гнет, я видел скорбь в домах,
Дела пустые были мне друзьями.

И жажду я, и тщетно жду дождя,
И пламенеет месяц, восходя;
Года летят, за днями дни ведя,
И я блуждаю, одержимый снами.

Мне кровь и желчь дают взамен питья.
И тяжело мне бремя бытия.
Я полюбил — и стал Меджнуном я,
Красой Лейли опутан, как цепями.

Зовешь ты, сердце, в Чин-Мачин, в Герат,
В подземный ад, где высится Сират…
А родинка чернеет, и горят,
Горят глаза под круглыми бровями.

Напрасно я чистосердечен был:
Погашен роком юношеский пыл,
А все-таки я зла не полюбил —
День Истины мне светит и ночами.

Но в море справедливости мой плот
Не движется. Летит за годом год;
Как дервиш, раб Махтумкули бредет
К далекой тайне узкими путями.

О, юноша, ты хочешь стать
Скорее стариком? — женись!
Несчастья хочешь испытать?
К невзгодам ты влеком? — женись!

Прекрасна мудрость старика,
Но старость это — и тоска.
Чтоб стать из юного цветка
Засохшим стебельком, — женись!

Дом нужен и кошма нужна,
Детишки — привязь, цепь — жена.
Коль хочешь все иметь сполна,
Стать вьючным ишаком, — женись!

Живешь ты вольно без забот,
Придут недуги в свой черед.
Избудешь грусть — печаль придет,
Коль с нею не знаком, — женись!

Теперь кипуч и пылок ты,
Весна пройдет, а с ней мечты.
Ты жаждешь вечной маеты?
Что ж, в случае таком — женись!

Как мгла растает юность вдруг,
С тоской разделишь свой досуг.
Коль хочешь мир познать, мой друг,
С его добром и злом, — женись!

Фраги, прошел ты сто дорог,
Ты благ земных ценить не мог.
Исполни, что велел пророк,
Построй надежный дом, женись!

Кто имеет двух жен, покоя лишен,
Дни и ночи причиной раздора будут.
Сто желаний у каждой из этих жен,
Ежедневно причины для спора будут.

Надо ладить с двумя, хоть рвись пополам,
Коль одну предпочтешь, скажут: стыд и срам!
И себя пред людьми ты уронишь сам,
Так что дни твои днями позора будут.

Этим женам-трещоткам молчать недосуг,
И не совестно им, что народ вокруг,
В гневе топчут золу, а придет супруг —
Молчаливыми без разговора будут.

Ты одной из жен помыкать не смей,
Кто суров с одной, а с другой нежней,
Тот уже не мужчина в глазах людей,
Среди баб сам он бабою скоро будет.

О, Махтумкули, судьбы наши темны,
И жену выбирать мы с умом должны.
Если бог не спасет от дурной жены,
Все желанья пустячнее сора будут.