Махтумкули - Избранное

Ах, не осталось ни души, ни силы в этом теле,
Я странником-бродягой стал, влачусь я еле-еле.
Здоров я, хвор, жив или мертв? Кто скажет, в самом деле?
Судьба, чуть горести с небес к ногам моим слетели,
Меня за шиворот взяла и в воздух подняла.

И так бывало: подошла, напала и убила;
И тут же руку подала, чтоб вышел из могилы,
И негу, сжалившись, дарит и лаской наградила…
Горит душа моя в огне, молчать не стало силы,
Наружу рвется страсть, как пар из жаркого котла.

Фраги, я сделался рабом, хоть был богаче бая,
Тысячеустым соловьем, на встречи уповая.
Страсть бросила меня в огонь, — пришла пора такая,
Сожгла, обуглила любовь — властительница злая,
Просеяла сквозь сито прах и ветру отдала.

Твое подножье — мир земной,
Красавица с высоким станом;
Ты стала солнцем и луной,
Далеким звездным океаном.

Ты повелела мне сама —
Влюбленному — сойти с ума;
Твоих ресниц ночная тьма
Мне грозным кажется колчаном.

Я в полдень ждал тебя.
Я гас И вновь горел. Ушел из глаз
Безумный день. За часом час
Тянулся медленным туманом.

Такая боль мне сердце жжет,
Что день мой превратится в год;
Пока моя луна взойдет,
Я стану пеплом бездыханным.

Я бросил дом, забыл семью;
Заботы голову мою
Наполнили… В чужом краю
Я опьянен твоим дурманом.

Веселье у тебя в глазах,
А пленники твои — в слезах.
Защиты я искал в горах,
И обернулся дол курганом.

Согнулся гордый ствол в дугу,
Истлели травы на лугу,
Иссякли воды на бегу,
И море поросло бурьяном.

Бай превратился в бедняка
И ханом стал бедняк — пока
Я ждал тебя, моя тоска,
Надежда, ставшая обманом.

Пока Махтумкули бродил
Меж румских царственных могил,
Он жизнь до капли расточил,
Измученный своим тираном.

Горделивые пери султаном признали Менгли;
Соловьи онемели, когда увидали Менгли.
Сам я сердце подставил губительной стали Менгли.
Клад мой шахом захвачен, для шаха украли Менгли.
Я, злосчастный, тобою покинут в печали, Менгли!

Окажи мне вниманье, скажи, где твой сладостный дар?
Я с товаром богатым пришел на любовный базар,
И на нем заблудился, и встретил владычицу чар.
Говорят: у влюбленных душа превращается в жар…
И крыла мои в пламени затрепетали, Менгли!

Лукобровой хочу я в нарциссы очей заглянуть,
Те медвяные реки и краткие встречи вернуть.
Над ее головою душа моя бьется, как ртуть,
Я не вижу любимой и слезы роняю на грудь,
Как соленое море, потоки их стали, Менгли!

Кто ты? Райская роза иль вешний подарок земли?
Соловья полонили, забыли его — и ушли;
Мимо запертой клетки мелькнуло подобье Лейли.
О, зачем твои стрелы меня пощадить не могли!
Одержим я, в живых я останусь едва ли, Менгли!

Ты луной восходила, одетая в звездный туман;
Образ твой — полнолуние, для множества образов — хан;
Красоту твою помнить мне жребий мучительный дан:
Средь гокленов, йомудов прославил я стройный твой стан.
Для тебя мои руки цветы разбросали. Менгли!

Я безумец, я нищий, сожгите меня, мотылька!
Что мне делать на свете? Как небо, Менгли далека.
Что мне райские рощи, когда я лишен цветника,
Без которого душу терзает такая тоска,
Что рыданий подобных в аду не слыхали, Менгли!

Живую душу погубили
Два палача — твои глаза;
Опять немилостивы были,
Как два бича, твои глаза.

Одной тебе ходить не надо,
Крутую бровь сурьмить не надо,
На встречных наводить не надо
Два злых меча — твои глаза.

Пощады я прошу, стеная.
На мир ложится мгла ночная,
Разит влюбленного двойная
Твоя праща — твои глаза.

Горит Фраги, а в горнем стане
Царит смятенье: здесь, в Туране,
Поют не бога мусульмане,
А два луча — твои глаза.

Свой пальчик розовый кусая,
Смущается Менгли-ханум.
Тугие косы расплетая,
Смущается Менгли-ханум.

А ты гори, смотри, влюбленный:
В беседу с бровью насурьмленной
Вступает локон расплетенный,
Смущается Менгли-ханум.

В одежде алой не бежала
От взоров жителей Ахала,
А с нами говорить не стала:
Смущается Менгли-ханум.

Хочу заговорить — немею,
Стою как нищий перед нею,
Сказать: «Открой лицо!» — не смею.
Смущается Менгли-ханум.

Душа, владычица, отрада,
Зовет Фраги — бежать не надо!
Но — благодатная — от взгляда
Скрывается Менгли-ханум.

Ты напала из-за угла,
Ты покой отняла, разлука.
Ты Менгли у меня взяла,
Горе мне принесла, разлука.

Раб, я сгину в твоем краю,
Обезволев, я слезы лью;
Стон вложила ты в грудь мою;
Длань твоя тяжела, разлука.

Я взываю — не внемлет шах.
Нет луны моей в небесах.
Горы плач мой разрушил в прах,
Мир дотла ты сожгла, разлука.

Но расскажет мой каждый стих
О жестоких делах твоих.
Нет у знахарей трав таких,
Чтобы ты отошла, разлука.

Зюльфикар мой упал из рук.
Где защитник мой? Где мой друг?
Никого! Тишина вокруг:
Всех в Иран увела разлука.

Лук натянут, но пуст колчан.
Солнце кануло в океан.
Я, мой боже, умру от ран:
Беспощадна и зла разлука.

Горько плачет Махтумкули,
Вспоминает свою Менгли;
Слезы печень его сожгли.
О, кромешная мгла, разлука!

Если приду к милой моей, в том гюлистане
Солнечный луч и цветники будут играть.
Змей и дракон, что стерегут горы в тумане,
Кос молодых все завитки будут играть.

Из родников жизни и слез пили газели.
Что ж на меня эти глаза не поглядели?
Где продавцы? Где мой базар — город веселий?
Скоро ли здесь покупщики будут играть?

В сад я вошел: рядом цвела сада царица.
Мне за нее с хитрым купцом не расплатиться.
Стонет в саду мой соловей — пленная птица:
Долго ль с огнем те лепестки будут играть?

Помысел злой не устоит против благого,
Сыщет приют в речи живой доброе слово.
В дружной стране честных мужей, сердца прямого —
Крепость клинка, сила руки будут играть.

Рок ополчил зависть и гнев — копья и луки!
Трус не пойдет с храбрым делить ратные муки.
Махтумкули с нежной Менгли после разлуки
В райском саду, как мотыльки, будут играть.