Махтумкули - Избранное

Не найти никого, кто бы в муках любви устоял;
Даже рок отступает, почуя любовный накал;
Покачнется земля, океаны отхлынут от скал,
И просторы пустынь содроганья такого не стерпят!

Рай бежит от любви и на небе укрылся навек;
Ад, под землю скрываясь, ущельями горы рассек;
Все бежало; остался покорен любви человек,
Но и он без рыданья терзанья такого не стерпит!

И вовеки Фраги не бежать из любовных оков,
Но напрасны все жалобы: небу не слышен их зов.
Эта смерть и тоска — нам наследство от грешных отцов,
Хоть душа никогда наказанья такого не стерпит!

Нет красивей!.. Взоры — стрелы,
Бровь, как лук, напряжена;
Перед нею солнце меркнет,
Затмевается луна.

Душу ей отдать не жалко;
Нет красавицы подобной!
Голова — с поставом гордым,
Грудь — высокая волна.

Сердце смута охватила,
Ни минуты нет покоя,
И от страсти — на дутаре
Стонет жалобно струна.

Для влюбленного — блаженство
Быть с такою, — слаще рая.
А разлука — точно пламя,
Точно ада глубина.

Не утрать последней силы
Пред ее палящим взором:
Ведь и так слабеют мысли,—
Красотой душа полна!

Скрыты в ней, на гибель мудрым,
Сатанинские соблазны;
Точно Ибрагим с Исхаком,
С милым жестока она.

И Фраги взывает к богу:
«Нищий я! Пошли мне милость,—
Пусть хоть на мгновенье будет
Счастьем жизнь озарена!»

Кидающую в ночь сиянье и свеченье,
Встречал ли ты мою царицу красоты?
В день радостной весны иль светопреставленья
Встречал ли ты мою царицу красоты?

Анка, видавшую свет Истины воочью,
Днем недвижимую, порхающую ночью,
Как дервиш Навои — в одежде, рваной в клочья,—
Встречал ли ты мою царицу красоты?

Злой рок разлукою мне грудь разъял навеки;
В пустынях я брожу, переплываю реки,
Ища любимую в Ираке, в Шаме, в Мекке,—
Встречал ли ты мою царицу красоты?

В Хорезме, в Кыпчаке, в далеком Чин-Мачине,
Иль там, где Зумаил сквозь звездные пустыни
На крыльях ангельских витает и поныне,—
Встречал ли ты мою царицу красоты?

У моря Красного, что стонет, как влюбленный,
Иль в царстве лотосов, иль на Аму вспененной,
В Ерусалиме ли, в Медине ль раскаленной —
Встречал ли ты мою царицу красоты?

Где милая? — томит Махтумкули тревога;
Как отыщу ее средь божьего чертога?
Архангел Джебраил, святой посланец бога,
Встречал ли ты мою царицу красоты?

Братья, только взглянул я — и понял вдруг:
Адский огнь обжигает слабей любимой.
Бровь ее изогнулась, как меткий лук.
Взоры смертных прикованы к ней — любимой.

Эту пери не мог породить Адам.
Плач влюбленных не даст передышки нам.
Тот, кто видит ее, не верит глазам —
Ярче молний сверканье очей любимой.

Свет ее красоты, как солнечный свет,
Верных слов для ее описанья нет,
Это диво — тонкий узор, самоцвет,
Райских дев не бывает светлей любимой.

На ее пиру я и сам побывал,
И ее вином был сражен наповал,
Речь любимой язвила сотнею жал,
Сколько было укусов от змей любимой.

Я владычице душ век внимать готов,
Вы прислушайтесь к нежной музыке слов.
«О, мой раб!» — из-за полога слышу зов,
Повелительный голос моей любимой.

Удостоенный видеть ее цветник,
На пустынной горе я очнулся вмиг,
Легкий ветер к нежным ланитам приник,
Гладит черную пряжу кудрей любимой.

Бровь нахмурит она — и конец всему.
Трубный глас прозвучит, не спастись никому,
Души добрых и злых — все канут во тьму,—
Ничего нет на свете грозней любимой.

Жар разлуки в сердце разжег костер,
Прах от стоп моей милой — мне приговор,
У нее нет ни братьев и ни сестер,
Не встречал я врагов и друзей любимой.

Никого нет на свете, только она,
Кто полюбит ее, тем смерть не страшна,
А сама не знает ни пищи, ни сна,
И пристанища нет у моей любимой.

Все, увидев ее, скитались вдали,
Часто слезы из глаз влюбленных текли.
Говорит без утайки Махтумкули:
Я всю душу пожертвую ей — любимой.

Солнца меч опустился, остер и слепящ, —
Ты луной серебришь все вокруг, красавица!
Ты — изделье Джафара, ты — беличий плащ,
Исфагаиский, изогнутый лук, красавица!

Шнур серебряный в косах, зарницы двойник,
Каждый встречный к тебе обращает свой лик,
Твои губы — священный мекканский родник,
Ты — творенье божественных рук, красавица!

Ты — багрянец, ты — пурпур, ты — алый восход,
В Индостане ты — сахар, а в Булгаре — мед,
Лик твой в пору любви, словно роза, цветет,
Зулейха и Юсуп — ты, мой друг, красавица!

Твоя слава достигнет восточных вершин,
Ты — высокий кальян, тонкогорлый кувшин,
Искрометный прозрачный индийский рубин,
Всех рассудка лишаешь ты вдруг, красавица!

Кто силен, тот — считается — праведным стал,
У такого и дар исцеленья немал.
Молвят: лучшую дыню съедает шакал.
Осчастливленный раб — твой супруг, красавица!

Если правду не скажет вам Махтумкули,
Зубы выбив, лжеца изваляйте в пыли.
Если б видел аллах все страданья земли,
Ты бы наш исцелила недуг, красавица!

Судьба тебя мне не дала, хоть с осени тебя я жду,
Сказала ты — зима пройдет, весною я тебя найду.
Средь многих девушек тебя я выбрал, как цветок в саду.
Я оробел и не посмел обнять тебя, мою звезду,
Спросить, когда же мы начнем годов счастливых череду?

Любимая! Когда бы знать, что помнишь ты, что веришь ты.
Сто раз на дню передо мной твои прекрасные черты.
Я, бедный раб, томлюсь, горю в костре бессмертной красоты;
Пусть бог с дороги уберет врага, чьи мысли нечисты.
Прости меня, коль от обид я все ж тебя не уведу.

Пред богом речь моя — ничто. Бедняг подобных в мире нет.
Владыки мной пренебрегли, я пленник бесконечных бед.
И сердце пронзено мое, пусть злой стрелы не виден след.
И ты бедна, и я бедняк, на нашей радости — запрет.
На горе разлучил нас бог, послав нам лютую нужду.

Войти бы в утренний твой сад, петь, превратившись в соловья.
Пока соперник не узнал, тебя прижал бы к сердцу я.
Таких лодыжек тонких нет у горлицы, любовь моя.
Любуюсь станом я твоим, в груди дыханье затая,—
Пусть бог убережет тебя, пусть ты не попадешь в беду.
Враг видит счастье от тебя, а друг навек лишен услад.
И тяжелей Балканских гор печаль души моей в сто крат;
Нет в мире счастья без тебя, я больше ничему не рад.
Так говорит Махтумкули: обет твой ложен, лжив твой взгляд,
Ты неверна, и в сети я теперь твои не попаду.