Леонид Чернов - Профсоюз сумасшедших [Стихи и проза]

Мир — моей души мистерия.

Крикну, прикажу глазам,

И вот—

Предо мной разостлалась прерия.

…….А утром — пьяный своей душой,

Взорванный воздухом пьяным, —

Совершу сумасшедший стомильный прыжок,

В девственный лес,

К сонным лианам!

Мне странно думать, что есть тоска.

Самому богу равен по силе я.

Как возлюбленного будет меня ласкать

Полная солнца Бразилия.

Мыльный пузырь мои жалкие цепи.

Мозг мой — безумье пилота.

Я разрушил чугунные скрепы,

Здравствуй, моя Свобода!

Каждой букашке отныне жить!

В целой Вселенной — ни одного гробика.

Смотрите, как бодро корабль мой бежит

В об’ятья стоцветного тропика.

Безумным восторгом

Взметнется свисток его,

Сотни улыбок вспыхнут на звездах

Сейчас я у тропика, завтра я в Токио,

Ночью — в Париже,

Вечером — в воздух!

Тело мое — в гениальной новелле.

Птицы — всё могут!

Ночью звенит мой певучий пропеллер —

Сердце.

К звездным сверканиям, к богу!..

…Просто не верится…

…..Цезарем в старый Рим! — Северный полюс?

— Ёсть!

Сказкам братьев Гримм

Чудовищная месть.

Солнцу — мой первый крик.

Второй— тротуарным тумбам,

Взлезшим на берег.

Сейчас я вместе с Колумбом

Оснастил белопарусный бриг —

В путь

К миллиардам Америк!

Путь Океана. Измерь его.

В блесках — обрывки веков!

Вместе с хохочущим Блерио

Средь облаков.

Здравствуй, Шопэн!

Как поживаешь? Сыграй мне.

Знаю твой плен.

— Камнем их! Камнем!

А когда целомудренная ночь

Соберет облака

В чернильную груду, —

Попрошу в сомненьях моих помочь

Эдиссона, Софокла и Будду.

Веселый народ!

Летим!

Соберу их — и буду

Шутить.

А когда лучами рельс

Расползется в подвалы тьма, —

Придет старикашка Уэлльс,

Ленин, Маяковский и Александр Дюма.

Эй, все великие, кто был и есть!

Уважаемые товарищи! Закатим бал.

— Леонид Чернов. Имею честь.

Всех вас до единого в себя впитал,

Как сказку.

В пляску, гениальные!

В пляску!

— Эс-та-та! Эс-та-та! Эс-та-та!..

Вальс.

Оркестр.

Закружило.

На всем земном шаре нет места,

Которое бы нам не служило.

Солнце экватора.

Небо Италии.

Музыка Сирии.

Сонной Сахары истерики.

Лава Везувьего кратера.

Сибирские дали.

Реки безмерНой Америки.

Всё в нас.

Мы во всем!

Шире, Вселенная, шире!

Жадными губами жадно сосем

Красоту окрыленного Мира.

Тысячи вдохновеннейших лир:

Пушкины,

Блоки,

Бетховены,

Бруты…

Такого бала не видал

Мир

С первой своей минуты!

Плавься — плавься, бешенное Солнце!

Люди!

В цепь всемирного хоровода!

Негры, европейцы, малайцы, японцы!

Свобода!

Свобода!!

Своб…….

Это пришло Е один из вечеров…

Незаметно, вкрадчиво, вздорно…

Скрипки оркестра отчаянно плакали,

Когда я, Леонид Чернов,

Был на спектакле

В полутьме неряшливой уборной.

…….Взметнулись красные нити.

Распахнулась хрустальная дверца.

Звоните,

Звоните,

Любовные звоны сердца!

Забегали,

Засуетились по лицу красные пятна.

Сердце стучало

За салютом салют.

И стало до ужаса понятно:

— …Люблю.

Здравствуй, Возлюбленная!

Ты думаешь —

Мы не вместе?

Ты думаешь —

Ты далеко от меня?

Каждый миг Тебе, моей Невесте,

Миллион поцелуев моих отнять.

Распустить по ветру золотые волосы,

Развеять платьев шуршащих пано.

Каждый звук Твоего голоса

Пью,

Как драгоценное вино.

Слух мой мучительно ловит,

Где простучал Твой каблук фут.

В каждом Твоем слове

Перецелую каждую букву.

…….Ты — электричество.

Я — электричество.

Сжатые в страсть, мы— сияние.

В пространствах мирового величества

Вершится наше слияние.

И когда разольет нежность

По земному лицу Заря, —

Нашу Любовь — в безбрежность,

Как динамитный заряд!……

………………

1921-я весна.

В этой жизни, построенной с точностью ватера,

Слишком сильно мы любим, чтоб можно вдвоем.

А Любовь копошится ножом оператора

В деревянеющем сердце моем.

Пусть еще бы надела мне сладкую маску,

Пропитав хлороформом легенд и баллад, —

А то начинила мне сердце сказкой

И швырнула в помойку, как мертвых котят.

В каждом дне (фаршированном болью) не верится,

Что на роже Земли

Загораются сны.

Нафталином Любви пересыпать бы сердце

И во сне ожидать настоящей весны.

Ну а как? —

Если сердце — гимназист-непоседа —

Всюду жадно суёт любопытный свой нос,

Если бойким мальчишкою сердце поэта —

В карусель сумасшествий,

Кричаний

И грез.

Вейся в свист, серпантин обжигающих нервов!

Конфетти из сердец,

В карнавале кружись!

Пусть веселый поэт захихикает первый,

Что задохлась от вони «нормальная» жизнь!

Ветер — вечный союзник — целует нам волосы,

Солнце — путь нам сиренью, как добрый отец.

Засвисти,

Завизжи от экватора к полюсу,

Карусель сумасшедших сердец!

Январь 1923.

Тебе, спалившей моноплан моей кровати,

Чтоб заживо-горящим авиаторам —

Нам к Вечности лететь,

Тебе в Евангельи страстей — «Вторая Богоматерь,

Единая в Любви среди людей».

Звеня трепещет тела Твоего динамо,

В электро-стул на казнь меня, преступника, влача.

А я проводку губ —

На раскаленный мрамор,

Благословляя смерть и Палача.

В Твоем бушующем Великом Океане тела

Моей подводной лодки перископ.

И вдруг —

Комета губ Твоих

Над грудью просвистела,

И капитана — белым метеором в лоб.

Но на холмах грудей — рубиновые вышки —

Беспроволочный радио сердец.

И телеграфом губ — отчаянные вспышки: —

…корабль… огне…..крушение…. конец…

И захлебнувшись кипятке Твоих дрожаний,

Я мертвым был всю ночь,

Которая как миг.

А утром — Твой живот, аэродром желаний,

Где каждый день —

Бипланы губ моих.

И богомольцы рук молитвенно и бодро —

Крутым изгибам пламенных основ,

Туда где Альпами трепещущие бедра —

Червоной радугой

Следы моих зубов.

А дальше —

Алой кровью поцелуев отпечаток,

Где прячется ночей моих тоска,

Верблюдом губ

Господню Гробу пяток,

Чтоб там возжечь, рыдая, свечку языка.

Прожектор глаз моих и губ мотоциклеты

В лучах волос Твоих — как в зарослях челнок.

Через китайский фарфор чашечек коленных —

Христом Скорбящим

В Мраморное Море ног.

И электро-магниты наших переносиц

Не удержать ни зверю ни врагу.