Вальтер Флекс - На поле боя между ночью и днём

У нас в полях волнуются колосья,

Качаются, трепещут без конца.

И жатвы ждут… но нет нигде жнеца.

Хозяин урожай давно забросил.

Зерно в полях разбрасывает ветер.

Как радостен и светел мир вокруг,

И почему не хочешь ты, мой друг,

Забрать себе на хлеб колосья эти?

И ясным днём, и рано поутру

Качаются колосья на ветру.

Но я об этом поле правду знаю,

Здесь правит смерть — хозяйка урожая.

Она себе взяла земли взаймы,

И потому здесь умираем мы.

Отведать хлеба смерти хочешь? — «Очень!»

Тогда отправься в поле среди ночи

И тихо, под покровом темноты

Возьми свой хлеб… и заметай следы.

Всю ночь звенят неутомимо косы,

И в звоне их я слышу звон мечей.

Все смерти хлеб хотят забрать без спроса,

Ведь каждый убеждён, что он ничей.

И русские, и немцы хлеба ищут…

Но их ещё быстрей разыщет смерть,

Вдруг пули неожиданно просвищут,

Дозорные выходят посмотреть,

Как смерть их, неприметная на вид,

Во тьме колючей проволокой звенит.

Протяжный свист и шёпот: «Осторожней!»

Мерцают озорные огоньки…

Противник на посту не дремлет тоже,

Оружие сжимают кулаки.

О смерть моя! Неужто в самом деле

Дошёл черёд сегодня до меня?

Винтовку я ношу поверх шинели

И слышу скрип ружейного ремня.

Ни слов друзей, ни песен больше нет —

Остался лишь холодный лунный свет.

А пулемёт грохочет смерти в такт:

Смерть отбивает косу: так-так-так.

Коварным смехом разразилось небо:

«Напрасно ты решил отведать хлеба!

Непрошеным жнецам придёт конец,

Ведь смерть сама — на поле главный жнец!»

Все, как один, склоняются к земле,

И в страшный миг вдруг думается мне:

Звенит коса, звенит без остановки:

Успеть бы нам схватиться за винтовки!

К чему, мой друг, сомненья и вопросы! —

И взмахом сотен рук взлетают косы.

Мы до рассвета в поле не уймёмся:

Стреляем, бьёмся, слушаем, крадёмся

Мы наравне с невидимым жнецом,

Что нам грозит безвременным концом.

Но смерть почти не тронула колосья,

Сам жнец добычей служит для неё.

Давно мы ожидали эту гостью,

Её коса надежней, чем ружьё.

Заря согреет скоро небеса:

Сегодня в поле алая роса…

А на заре я слышу стук колёс,

«Возничий жатву славную привёз!»

Качается повозка, льётся свет,

И смерть своим жнецам смеётся вслед.

Спокоен был возничего ответ:

«Мы едем прочь, туда, где смерти нет!»

Мой друг лежит на золотых снопах,

Что видит он в невинных детских снах?

Уж солнцем озарялся небосклон,

А друг всё глубже погружался в сон.

Он, позабыв и боль свою, и страх,

Купается в рассветных облаках.

Как яркая зарница, всё сильней

Окутал свет возницу и коней,

И юношу, лежащего в крови…

Я об одном прошу тебя: живи!

Просёлочной дороги мерный гул

Вгоняет в сон… И я почти уснул,

А мельницы стучали жерновами…

С трудом могу я описать словами

Картину, что тогда явилась мне:

Мальчишка хочет ухватить руками

Винтовку, что меж грузными снопами

Лежит на окровавленном ремне…

Созрели золотистые хлеба,

С утра идёт в деревне молотьба.

Бьёт механизм тяжёлый беспрестанно…

И друга жест мне показался странным,

Пока не озарило вдруг меня:

Во сне не видит друг дороги длинной,

И слышится ему не шум машинный,

А шум артиллерийского огня…

Он слышит шелест трав сквозь чуткий сон,

И этим звуком зачарован он.

И всё же он не видел ничего…

Он слушать только мог… Пока его

На рубеже реальности и снов,

Как странника между двумя мирами,

Средь золотистых, солнечных хлебов

Не поглотило сумрачное пламя.