Бертольд Брехт - Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Федерцони.К сожалению, это так. Он мелкий человек и вообще ничего бы не значил, если бы не был вашим учеником. Но теперь они там, конечно, говорят: вот он слыхал все то, чему учит Галилей, и сам признает, что все это ложь.

Госпожа Сарти.Мне жаль этого господина.

Вирджиния.Отец его так любил.

Госпожа Сарти.Я хочу поговорить с тобой о свадьбе, Вирджиния. Ты еще так молода, и матери у тебя нет, а твой отец кладет в воду кусочки льда. Во всяком случае, не советую тебе спрашивать его ни о чем, относящемся к свадьбе. Он стал бы целую неделю говорить самые ужасные вещи, к тому же за столом, в присутствии молодых людей. Ведь у него нет и никогда не было стыда ни на грош. Но и я не думаю о таких вещах, а просто о том, как получится в будущем. Знать я ничего не могу, я необразованная женщина. Но в такое серьезное дело нельзя пускаться вслепую. Я думаю, ты должна пойти к настоящему астроному в университет, чтобы он составил тебе гороскоп, и тогда ты будешь знать что к чему. Почему ты смеешься?

Вирджиния.Да потому, что я уже была там.

Госпожа Сарти (с жадным любопытством). И что он сказал?

Вирджиния.В течение трех месяцев я должна остерегаться, так как Солнце находится под знаком Козерога, но потом расположение звезд будет благоприятным для меня, и тогда тучи разойдутся. Если я не буду упускать из виду Юпитер, я могу предпринимать любое путешествие, так как я сама Козерог.

Госпожа Сарти.А Людовико?

Вирджиния.А он — Лев. (Немного помолчав.) Говорят, это значит, что он чувственный.

Пауза.

Знакомые шаги. Это ректор, господин Гаффоне.

Входит Гаффоне— ректор университета.

Гаффоне.Я только принес книгу, которая, может быть, заинтересует вашего батюшку, пожалуйста, ради бога, не тревожьте господина Галилея. Право же, мне всегда кажется, что каждая минута, которую крадут у этого великого человека, украдена у Италии. Я осторожненько вложу книгу в ваши ручки и ухожу. На цыпочках. (Уходит.)

Вирджиния передает книгу Федерцони.

Галилей.О чем это?

Федерцони.Не знаю. (Читает по складам.) «De maculis in sole…».

Андреа.О солнечных пятнах. Еще одна!

Федерцони с досадой передает ему книгу.

Слушайте, какое посвящение! «Величайшему из ныне живущих авторитетов физики Галилео Галилею».

Галилей опять углубился в книгу.

Я прочел трактат о солнечных пятнах голландца Фабрициуса. Он предполагает, что это скопления звезд, которые движутся между Землей и Солнцем.

Маленький монах.Разве это не сомнительно, господин Галилей?

Галилей молчит.

Андреа.В Париже и в Праге полагают, что это испарения Солнца.

Федерцони.Гм.

Андреа.Федерцони сомневается в этом.

Федерцони.Уж будьте любезны, оставьте меня в покое. Я сказал «гм», только и всего. Я шлифовальщик линз, я шлифую линзы, а вы смотрите через них на небо, и то, что вы там видите, это вовсе не пятна, а «макулис». Как я могу сомневаться в чем-либо? Сколько раз вам повторять, что я не могу читать книги: они на латыни. (Сердито размахивает весами.)

Одна из чашек падает на пол. Галилей подходит и молча поднимает ее.

Маленький монах.А в сомнении заключено счастье, хоть я и не знаю, почему это так.

Андреа.За последние две недели я каждый солнечный день забирался на чердак, под крышу. Через узкие трещины в дранке падает очень тонкий луч. И тогда можно поймать на лист бумаги перевернутое изображение Солнца. Я видел одно пятно величиной с муху, расплывчатое, как облачко. Оно перемещалось. Почему мы не исследуем пятен, господин Галилей?

Галилей.Потому что мы исследуем плавающие тела.

Андреа.Даже бельевые корзины моей матери уже полны писем. Вся Европа спрашивает о вашем мнении. Ваш авторитет так возрос, что вы не можете молчать.

Галилей.Рим позволил вырасти моему авторитету именно потому, что я молчал.

Федерцони.Но теперь вы уже не можете позволить себе молчать.

Галилей.Но я не могу себе позволить, чтобы меня поджаривали на костре, как окорок.

Андреа.Вы думаете, что пятна как-то связаны с этим делом?

Галилей не отвечает.

Ну что ж, остаемся при наших ледышках. Это вам не повредит.

Галилей.Правильно. Итак — наш тезис, Андреа!

Андреа.Что касается плавания тел, то мы полагаем, что при этом форма тела не имеет значения, а важно лишь то, тяжелее ли это тело, чем вода, или легче.

Галилей.Что говорит Аристотель?

Маленький монах.«Discus latus platique…»

Галилей.Переводи, переводи.

Маленький монах.«Широкая и плоская пластина льда может плавать на воде, тогда как железная игла тонет».

Галилей.Почему, согласно Аристотелю, не тонет лед?

Маленький монах.Потому что он широк и плосок и, следовательно, не может разделить воду.

Галилей.Хорошо. (Берет кусок льда и кладет его в лохань.) А теперь я нажимаю на лед, силой опускаю его на дно сосуда. Вот я убираю руки, нажима больше нет. Что происходит?

Маленький монах.Он снова всплывает.

Галилей.Правильно. Видимо, подымаясь, он все же может разделять воду. Не так ли, Фульганцио?

Маленький монах.Но почему же он вообще плавает? Ведь лед тяжелее воды, поскольку он сгущенная вода.

Галилей.А что, если он разжиженная вода?

Андреа.Он должен быть легче воды, иначе бы он не плавал.

Галилей.Вот-вот.

Андреа.Так же как не может плавать железная игла. Все, что легче воды, — плавает, все, что тяжелее, — тонет. Что и требовалось доказать.

Галилей.Андреа, ты должен научиться осторожно мыслить. Дай-ка мне железную иглу и лист бумаги. Ведь железо тяжелее воды, не так ли?

Андреа.Да.

Галилей кладет иглу на лист бумаги и опускает ее на воду.

Пауза.

Галилей.Что происходит?

Федерцони.Игла плавает! Святой Аристотель, ведь его же никогда не проверяли!

Все смеются.

Галилей.Главная причина нищеты наук — почти всегда — их мнимое богатство. Наша задача теперь не в том, чтобы открывать двери бесконечному знанию, а в том, чтобы положить предел бесконечным заблуждениям. Записывайте!

Вирджиния.Что у них там?

Госпожа Сарти.Каждый раз, когда они смеются, я пугаюсь. Думаю — над чем это они смеются?

Вирджиния.Отец говорит: у богословов колокольный звон, а у физиков смех.

Госпожа Сарти.Но я рада, что он по крайней мере теперь не так часто смотрит в свою трубу. Это было еще хуже.