Аркадий Казанский - «Играю словом…»

* * *

Могу быть Флавием вполне
Или седеющим Критоном,
Но юношей невинным мне
Увы, не стать. Тверды законы,
Что начертали боги нам.
Свою любовь тебе открою:
Теперь, царица, пред тобою
Слагаю голову к ногам.

Кто мы, откуда и куда идём?
Ответы на вопрос, трубящий в уши,
Хочу найти, пройдя своим путём.

Листая книги о веках минувших,
Истории воссоздавая нить,
Ловлю себя на том, что я, уснувший,

Не то, что не могу восстановить,
Но даже и понять, где это было,
Когда и кто постановил так быть?

Раскрыв страницы книг, в которых сила,
Без компаса, хронометра, руля,
Вверяю всем ветрам свои ветрила.

Как только с глаз скрывается земля,
В безбрежном море книг хожу, блуждаю;
Маяк не светит в водяных полях,

В которых нету ни конца, ни краю.
На волны строк растерянно гляжу
И мыслями на Солнце угораю.

Но вдруг глазами остров нахожу:
Там хижина на кромке побережья
И я скорей на берег выхожу.

А рыбарь местный, в море бросив мрежи:
«Зачем лопату не снимаешь с плеч?»
С вопросом обращается ко мне же.

Услышав человеческую речь:
«Да это же весло, а не лопата»
Ответил я, в беседу рад вовлечь,

В бескрайнем море встреченного брата:
«Скажи, какой на свете год и век,
Где я сейчас, какая нынче дата?»

Невинно отвечает человек:
«Ты там, где я, а сами мы не знаем,
Что значат дата, год и час и век.

Прости меня, совсем не понимаем,
Что за нужда тебе об этом знать?
Живущим, остров кажется нам Раем.

Мы век живём, чтоб детям век свой дать,
А мёртвым нет до этого печали,
Пускай на них почиет благодать».

Потом мы с ним немного помолчали…
Сеть с двух концов взяв, я и проводник
Пошли туда, где мой челнок причалил…

Не верьте датам на страницах книг —
Набору цифр, спрессованных в года там.
Кто ставил их, тот цель свою достиг,

Сокрыв её. Прошу: — не верьте датам!
Они нас всех отправят прямо в Ад
Ещё раз повторю: — не верьте датам!

Четыре цифры — водопадом дат
Века — водоворот нас поглощали,
В пучину лет бросали, как котят,

В ушат с водой мужик, чтоб не пищали.
А времени невидимую нить
Лахезис, Атропос и Клото ткали.

Отдать, продать, предать, забыть, простить:
Так дата властелину угождает;
И средь людей, рождённых, чтоб любить,

Сон разума чудовищ порождает —
Гигантов, великанов и богов,
Всех взгляд Горгоны в камень обращает.

Но есть звезда, там, в небе, высоко,
Где вечно всё, что под Луною тленно.
Вокруг Земли вращается легко

Хрустальный свод — хронометр вселенной,
Как мельница, что мелет времена,
Бесстрастно видя смену поколений.

О! стрелки мои, Солнце и Луна;
О! маятник Меркурия с Венерой;
Вы, Марс, Сатурн, Юпитер, как стена

Оплотом и мерилом стали верным.
На небо вас поставил Бог — Отец,
Чтоб люди не блуждали в тьме неверной.

О! Зодиак, где Скорпион, Стрелец,
Рак, Лев, Телец, Овен, Весы и Рыба;
О! Дева, Водолей и брат — Близнец,

Связал вас полузверь и полурыба —
Эклиптику качающий не бес,
А Бог — Любовь, кого приняла дыба.

Сам Козерог, властитель всех небес,
Что зиму в лето обращает строго,
Медведиц севера и Южный крест

Вокруг остей вращает словом Бога —
Спасителя, что из своих палат
На каждого из нас взирает строго.

Семь стрелок, Зодиака циферблат,
Чеканят время в золотые точки,
В неповторимый времени расклад,

Нам неподвластный, совершенно точный,
Который не изменят не на миг
Чернила книг и цензор неурочный.

Там каждой дате неизменный миг
Измерен, взвешен и впечатан чудно.
Все, кто часов небесных смысл постиг,

Опору обретут не безрассудно,
Сомненья и тревоги разрешив,
На верный курс своё направят судно.

На нужный берег вовремя вступив
И, уяснив основы мирозданья,
Уйдут, во тьме маяк свой засветив;
Как светит сквозь века нам гений Данте!

Негде, в тридевятом царстве,
В пролетарском государстве,
В 33-ем годе, глядь,
Марфа собралась рожать.

Все тут бабы зароптали:
— Мы ведь, тоже, чай, рожали!
Но сегодня, как ни кинь,
Нам рожать ведь не с руки.

Каждый день ждем — быть беде:
Водят всех в эНКаВеДе.
А, гуторят, на Украйне
Чоловики жрут людей…

Но, что Марфе до того,
Захотелось ей «того»,
И ребенка так хотелось,
Что не слышит никого.

Девять месяцев томилась:
— Что за чудо там случилось?
Шум и гром из живота
И сплошная маета.

Будто там куют железо,
Будто рать на рать полезла,
Будто там идет война…
Непонятно ни хрена.

Вот приходит родам срок,
Разрывается пупок,
Набежали акушеры —
Ну, наверно, будет прок.

И настал желанный миг:
Раздается Марфы крик.
Все столпились у постели,
С изумленья онемели…

Видят: молот, серп в ногах…
Крепко их держа в руках
Появился молодец,
Как соленый огурец.

Сразу громко заорал,
Серпом, молотом махал.
Только на вторые сутки
Их на грудь он променял.

Но потребовал опять:
Серп он с молотом связать,
Над кроваткой их повесить,
Чтоб ручонками качать.

Очень старый акушер
Подивился: ну, mon chere,
Феномен известен этот
Только здесь, в эСэСэСэР.

Очевидно, чтоб зачать,
Лень инструмент им бросать,
Вот младенцы и родятся:
Кто в отца, а кто и в мать.

Кто с лопатой, кто с ковшом,
Кто с большим карандашом.
Крайне редко, кто в рубашке,
Большинство же — нагишом.

Очумели все вокруг
От умелых детских рук,
Говорят, у Розенблата
С микроскопом вылез внук;

Говорят, у Горбачева
С книгой сын родился снова.
Правда, Маркс — тот между ног
И закаканный чуток.

Акушерка пожилая
Говорит: в Свердловском крае
Ельцин — сын родился, страх!
Скиптр с державою в руках.

Мать с отцом офонарели,
Продрожали три недели.
Еле отняли потом,
Заменили долотом.