Аркадий Казанский - «Играю словом…»

Я желал ее и встречался с ней,
И часто видел ее во сне,
И дарил ей все свои стихи,
И самая буйная из стихий
Не смогла бы меня остановить,
Кроме той, которой стихи я начал дарить.

Она никогда мне навстречу не шла,
И не говорила мне ни слова в ответ.
То ли она от меня ушла,
А, может быть, я сам не дошел до нее,
Но вдруг я потерял свое
Особое состояние души.

Когда я его потерял,
Я стал убивать свое свободное время
И избавляться от него всеми способами.
Я женился на другой женщине,
Думая, что она, может быть, подарит мне
Особое состояние души.

Она мне отдала себя,
А, может быть, просто, взяла меня.
Она мне подарила дочь,
Похожую, как две капли воды, на нее,
Но среди ее подарков не было
Особого состояния души.

Я ездил на машине, убивая время,
Я ходил на охоту, убивая время,
Собирал грибы и ягоды, убивая время,
Ремонтировал квартиру, убивая время,
Гулял с дочерью, даря ей свое время,
И рассказывал ей чужие сказки.
Я корчевал пни и копал землю,
Я строил дома, и погреба, и гаражи,
Я бросал в землю семена и собирал урожай.
Давил вино из осенних ягод
И пил его за обеденным столом,
И убил свое свободное время.

А еще я продвигался по службе,
Делая себе карьеру.
Не отвергая ни одной мысли,
И не отказываясь от любого дела.
Не мог долго усидеть на одном месте.
И не замечал проносящейся мимо жизни.

Однажды, проснувшись, ощутил я
Особое состояние души.
Я знал, откуда оно пришло —
Его принесла и подарила мне ты —
Женщина со светлыми волосами,
Которая вошла в мое сердце.

И в душе у меня зазвучали стихи,
И стали настойчиво просится на бумагу,
Но у меня не было свободного времени,
Потому, что я убил его до конца,
Потому, что я отдал его целиком,
Той женщине, что подарила мне дочь.

Я стал искать способы, как сжать,
Поймать пролетающее мимо время,
Как освободить его для нового дела,
Для моих стихов, которые
Летят ко мне, как мотыльки на огонь,
Который горит в моей груди.

Ведь особое состояние души —
Это горящий в ней огонь любви,
Это ощущение радости бытия,
Это трепетное ожидание ответного чувства,
Это стихи, которые я дарю тебе
И с ними вместе мою любовь.

Весенний ветер Ленинград
Ласкал, качал в ладонях зыбких;
А наш Владимир был так рад
Добиться Сониной улыбки.
И, отворяя двери в рай,
Молил: «О, милая, решай
И одари меня любовью.
Ревнивою играя кровью,
И, предвкушая многи лета
Соединения с тобой,
Ответь мне на мою любовь».
Фортуна нас несет по свету,
И, жизни чувствуя запал,
Я тройку свадебную гнал.

Слегка поводья натянулись.
Еще не сбившийся в галоп
Рысак, пристяжные рванулись,
Едва раздался крик: «Оп — Оп!»
Бубенчик под дугой залился,
Растяпа у дороги злился,
Облитый дождевой водой
Из лужи тройкою лихой.
Звенела песня над полями.
Обманчивый мотив простой
Лился журчащею рекой.
Осенними, знать, журавлями.
Так наши годы пролетят,
Они виски посеребрят.

Серебряная свадьба снова
Охватит нас своим крылом,
Фантазией безумной слова
И нежной юности теплом.
Я вам скажу, друзья по чести;
И с вами снова вспомню вместе
Волнующие эти дни.
Ласкают снова нас они.
Ах, как же молоды мы были,
Доверчивы и веселы.
И, забегая за углы,
Минуты нежности ловили.
И мы сегодня за столом
Расскажем сказку о былом.

За что мы эти годы ценим?
Отраду теплых летних дней,
Листву весеннюю сиреней,
Осенних золото ночей?
Так хочется нам эти годы
Открытые ветрам холодным
И жарким солнечным лучам
Сберечь и передать векам.
Еще мы смотрим, как на диво
Ритм сохранился молодой.
Еще гулять на золотой
Берем мы слово торопливо.
Раздайтесь тосты за столом,
Объятым дружбой и теплом.

Все было в эти долги лета:
Любовь и горе, слезы, смех.
А Ленинград остался где-то
До Конаковских долгих вех.
И Катерина подрастала,
Мимозой пышной расцветала;
И подарила внука вдруг —
Родимых продолженье рук.
И с ним вернулись краски рая,
Смысл жизни постучался в грудь.
Отбрось сомнения и грусть,
Философом на мир взирая,
И ясно мы на жизнь глядим,
Я знаю, лишь, когда родим.

Серебряною, звонкой птицей;
Еловой веткой в Новый Год,
Раскатистою колесницей
Еще к нам молодость придет.
Бесовским огоньком ворвется,
Расплачется и улыбнется.
Она встречается с тобой
Искрящейся и молодой,
Залитой ярким лунным светом,
Омытой чистою водой.
Лоскутик неба голубой
Огнем и солнцем обогретый.
Тебе она напомнит вновь
О днях, когда пришла любовь.

Упасть. Расколоться на тысячи молний.
Грозой прогреметь среди душного лета.
Дождями, рыдая, озёра наполнить…
Сегодня я видел живого Поэта!

Живого поэта? Помилуйте, люди!
Поэтов так много — не счесть и в столетье.
На улице плюнь — на поэта и будет,
И всё прибывают. О чём же тут петь — то?

О чём говорить? Мир гудит голосами,
И каждый старается петь во всё горло.
Не буду я спорить. Послушайте сами,
Что я расскажу. Потерпите немного.

Вхожу. Электричка. Прокуренный воздух.
На улице праздник весенний и шумный.
Народ напирает, торопится. Отдых
Всех ждёт впереди, беззаботный, бездумный.

Сажусь на скамью. У окна старикашка
Смолит папиросу, небритый и грязный.
Журнал раскрываю на чьих — то стихах я,
Он смотрит на них пьяно скошенным глазом: —

Стихи? Почитаю Вам, если хотите.
Есенина? Блока? Кого — то из новых?
Иль Пушкина — первую строчку начните,
Я всё наизусть Вам, от слова до слова.

Несчастный старик! Ишь, успел нализаться!
Привяжется, так не отвяжешься скоро…
С усмешкой, желая скорей отвязаться: —
Простите, прочтите мне лучше Тагора.

Зачем же я так? На меня исподлобья
Глазами ребёнка лучистыми смотрит: —
Тагора я знаю, читал, но ни слова
Сказать не могу — не люблю инородных.

Я русской поэзии знаю шедевры,
А всех впереди ставлю Блока творенья.
Я ставлю его выше Пушкина — первым,
Есенина после — поэта деревни.

Есенина любите? Все запятые
Я знаю в стихах его. До основанья
Проник в его душу. Слова золотые
Скажу. А напротив — сынок сидит, Ваня.

Пожатье руки: — Закурить не найдётся?
Не куришь? Ну, ты молодец, как я вижу.
Ну, ладно, мужик, будь здоров, перебьётся
Без курева старый — сказал тот, и вышел.