Евгений Кискевич - Ноктюрн душе

В 1938 г. в парижских «Современных записках» (Кн. LXV1I. С. 154–155), вслед за стихотворением Вяч. Иванова, было опубликовано стихотворение Кискевича «Городской пейзаж». Приводим текст полностью, поскольку позднее он подвергся правке:

Основным событием творческой биографии Кискевича является выход в свет сборника его стихотворений «Стихи о погоде. Пиесы 1930–1940 гг. Белград, 1940, 46 стр.» На это издание появилось две рецензии — А. Никольского и Е. Таубер.

Приводим полностью текст А. Никольского [22] Александр Александрович Никольский (1868 — 1942, Белград) — журналист, публицист, член Союза русских писателей и журналистов в Югославии, сотрудник белградских газет «Новое время», «Русский голос» и др. :

Автор принадлежит к числу т. н. «молодых», т. е. современных русских поэтов нового времени и его стихи естественно носят отпечаток сей эпохи не только в содержании, но и в стихосложении и даже в употреблении слов, непринятых в прежних литературных писаниях, как напр., последнее слово во втором куплете стихотворения «Пахарь».

В сборнике он представил на суд публики 34 стихотворения за 10 л. период времени. Книжка его стихов изящно издана и снабжена интересными, хотя и не всегда понятными, рисунками худ. Э. Степанчина.

Данное автором заглавие сборнику: «Стихи о погоде» не соответствует его содержанию, что и сам подтверждает словами И. А. Бунина в эпиграфе: «Что ж всё погоду описывать!». Погода, как известно, дама капризная. Описывать ее не легко, а в наше время немодно. «Нам надо другого», как говорит г. Кискевич в своем стихотворении: «О хорошей погоде», единственном на эту тему. Но и в этом, стихотворении собственно о погоде ничего не говорится и смысл его неясен. Как неясны для нас и некоторые другие его выражения и фразы, напр. в стих. «Дифирамб»: «вслед тебе цвели снега зеленой муравою» (Sic!); в стих. «Хорал»: «Укрывайтесь светоносной тьмою, расточайте бранныя сердца» и др.

Таких неясных для нас, «сынов другого поколения», выражений в сборнике г. Кискевича немного, остальные его стихотворения, хотя и с задержками на некоторых местах, читаются легко. Лучшими из них, с точки зрения «старого поколения», я считаю «Элегию», «Nature morte» и последнее на стр. 46, без заглавия («И в этот мир приходят новоселы. — А.А.) [23] «Русский голос». Национальная, общественная и военная еженедельная газета. Белград. 1940. № 493, 15 сентября. .

Е. Таубер в своей рецензии (на сербском языке) отмечает:

<���… > На первых парах название приводит в недоумение: почему именно «Стихи о погоде»? Ведь лишь тогда, когда людям не о чем говорить между собой, возникает спасательная тема о хорошей и плохой погоде. Разгадка дана в прекрасных стихах «Элегии»:

Нам кажется, будто бы поэт мечтает «о счастии быть, как все». Однако, это только кажется так. С жестокой иронией он говорит:

(Мы) просто отмыкаем всякий ларчик:

Шкаф несгораемый, и спальню, и киот,

И предлагает нам

Пошлость, поглощающая всё, нивелирующая всё, страх перед ней и сознание, что лишь она нужна людям, — является основной темой этих стихотворений: стать пищим, погрузиться в безличные ряды маленьких людей.

Печален путь поэта. И сама Муза иногда просит его:

Он сознается: «Ведь, я полюбил несвободу», свою «золотую примирился со своей комнаткой, где

Однако, предать свое «я» он не в силах. И снова, вдохновленным дифирамбом, звучат его стихи к Музе:

В 1987 г., с Лазурного берега Франции, из Мужена, Екатерина Леонидовна писала нам: «Стихов Кискевича, которые я когда-то переписала на сербской машинке, у меня вообще нет. Но “Стихи о погоде” есть с надписью. Их выход мы праздновали у Лидии Ираклиди с Игорем-Северяниным. Я ей непременно напишу. Спасибо за адрес. Это она дала деньги на издание — благородная женщина! Иначе бы стихи Кискевича никогда не увидели света…» [25] Письмо E. Таубер А. Арсеньеву от 30 сентября 1987 г.

В преклонном возрасте, за пять недель до кончины, Екатерина Леонидовна ошиблась: Северянин в 1940 г. уже не приезжал в Югославию (впервые приехал в Белград 21 октября 1930 г., пробыв в Югославии до конца февраля 1931 г.), а у Лидии Михайловны Ираклиди в 1930 г. все они вчетвером могли отмечать выпуск первого, машинописного сборника Кискевича.

В военные годы Кискевич подарил экземпляр своего сборника «Стихи о погоде» сербскому литератору и журналисту Милораду Павловичу (1865–1957), с дарственной надписью: «Дорогому Милораду Фомичу Павловичу от автора. Апрель 1943 г. Б(елград)» [26] В письме к нам от 13 октября 1987 г. Л. М. Ираклиди поясняет: «Милорад Павлович был маленький толстый профессор; посещал всегда «Земгор» — центр левой эмиграции, которую субсидировал Король Александр, так как хотел знать, что происходит в C.C.С.P. Это было одноэтажное здание на Милоша Великого улице, виз-а-ви Американского посольства. И большой сад за ним. А фактов никаких не помню. Земгор возглавлял Федор Евдокимович Махин — правая рука Тито, во всех комбинациях». . Этот экземпляр попал в фонды Национальной библиотеки Сербии. В нем, на стр. 44, черными чернилами поэт вписал свое стихотворение 1942 г. «Малодушие», вероятно, последнее сохранившееся.

Мы не можем быть уверены в том, отлучался ли Кискевич из Белграда, путешествовал ли в 1920–1930 гг. за границу. Трудно доверять Нине Николаевне Берберовой, которая писала нам: «Хорошо помню Кискевича, который приезжал в Париж. Боже мой, каким он был… Маленький, худенький, на веки чем-то испуганный. Говорил тихо, всего боялся» [27] Письмо Н. Берберовой А Арсеньеву от 21 декабря 1987 г. . Поэтесса Лидия Алексеева в своем письме так прокомментировала высказывание Н. Н. Берберовой: «Кискевич ей показался маленьким, потому что у него был большой горб, и на груди и на спине, но вообще запутанным он не был, только, конечно, горб его не веселил» [28] Письмо Л. Алексеевой к А. Арсеньеву от 15 марта 1988 г. .