Александр - Пастушка и дворянин

«Вот это да! — подумал Жак.
Ну что же, я готов:
Я не встречал еще нигде
Подобных простаков!»

— Куда корову ты ведешь,
Скажи скорей, сосед?
— Хочу я в городе ее
Продать за сто монет!
— Да у нее горячка, Жак,
Ее тебе не сбыть,
Но, так и быть, могу взамен
Индюшку предложить.

«Вот это да! — подумал Жак.
Ну что же, я готов:
Я не встречал еще нигде
Подобных простаков!»

— Куда индюшку ты несешь?
А Жак опять в ответ:
— Хочу я в городе ее
Продать за сто монет!
— Да ведь она совсем худа,
Ее тебе не сбыть,
Но, так и быть, могу взамен
Фиалки предложить.

«Вот это да! — подумал Жак. —
Ну что же, я готов:
Я не встречал еще нигде
Подобных простаков!»

— Эй, Жак, скажите мне, кому
Несете вы букет?
— Хочу я в городе его
Продать за сто монет!
— Ах, Жак, отдайте мне букет,
Вам не к чему спешить,
А за него могу взамен
Я сердце предложить…

Жак не заставил долго ждать,
Но молвил: «Ну и ну!
Я ехал лошадь продавать,
А привезу — жену!»

Матушка Мишель в окошке слезы льет:
Пропал мой милый кот! Кто мне его вернет?
Папаша Люстрюкю соседке прокричал:
Ах, матушка Мишель, ваш котик не пропал!

Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля!..

Матушка Мишель ему тогда кричит:
Куда же он исчез, скажите мне куда?
Папаша Люстрюкю на это говорит:
А что я получу, соседка, за кота?

Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля!..

Матушка Мишель ему кричит: сосед,
За котика я вас поцеловать могу!
Папаша Люстрюкю ответил: ну уж нет.
Я кроличье сготовлю из него рагу!

Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля!..

Дор о гой из Оверни,
Оверни дорог о й
Прошел я по Лимани,
И мой сурок со мной.
Станцуем — ведь недаром
Рожден я савояром:
А ну, Коко! А ну, дружок!
Взгляните, как танцует
Маленький сурок,
Взгляните, как танцует
Маленький сурок.

Беззубая старушка
Прошамкала: «Постой,
Как там у вас танцуют
В Оверни дорогой?»
Станцуем — ведь недаром
Рожден я савояром:
А ну, Коко! А ну, дружок!
Но танцевать не хочет
Маленький сурок,
Но танцевать не хочет
Маленький сурок.

Веселая простушка
Воскликнула: «Постой,
Как там у вас танцуют
В Оверни дорогой?»
Станцуем — ведь недаром
Рожден я савояром:
А ну, Коко! А ну дружок!
И тут же в пляс пустился
Маленький сурок,
И тут же в пляс пустился
Маленький сурок.

Пошел Мартен косить траву
И вдруг — большой мороз.
И не заметил наш Мартен,
Как отморозил нос.
Ах! Вот беда!
Вот беда, Мартен!
Мартен, вот беда!

Тогда Мартен схватил свой серп
И вмиг отрезал нос.
Повесил он его на сук,
А серп домой унес.
Ах! Вот беда!.. И т. д.

Но тут монашенки идут
Лужайкой вдоль берез.
— Ой, — говорит одна из них, —
Взгляните, это нос!
Ах! Вот беда!.. И т. д.

Давайте, сестры, в монастырь
Прихватим этот нос,
Чтобы на дереве лесном
Он попусту не рос.
Ах! Вот беда!.. И т. д.

Чтобы на дереве лесном
Он попусту не рос —
Поможет свечи нам гасить
Удобный этот нос!
Ах! Вот беда!
Вот беда, Мартен!
Мартен, вот беда!

Ослица старая в пути,
Не в силах далее идти,
Легла у водопоя.
А ослик закричал:
— И-а,
Мамаша, что с тобою?

— Прощай, сынок, — сказала мать, —
Уже недолго мне дышать…
— Мамаша, на прощанье
Ты не желаешь ли,
И-а,
Оставить завещанье?

— Скорей, сынок, отправься в путь,
Кюре найди мне где-нибудь, —
Промолвила ослица, —
И пусть нотариус,
И-а,
Придет со мной проститься.

Надев очки на красный нос,
Перо нотариус принес,
Кюре принес кропило.
Вздохнула старая:
— И-а, —
И веки приоткрыла.

— Не будет мой сынок забыт:
Две пары крепкие копыт
Дарю ему. К тому же, —
Она задумалась, —
И-а,
Мои большие уши.

А барабанщику свою
Тугую кожу отдаю:
Пусть бьет он что есть силы.
А этот хвост — кюре,
И-а,
На новое кропило!

На землях графства Даммартена,
Поблизости от Сен-Мартена,
У поймы — той, где много дичи,
Где не смолкает гомон птичий,
Жил славный рыцарь. Целым краем
Он был за доблесть почитаем.
От рыцаря неподалеку
С своей супругой светлоокой
Жил-поживал сеньор богатый,
И рыцарь, страстью весь объятый,
К любви красавицу склонил.
А раз он по соседству жил,
В двух с половиной лье от силы,
То он частенько ездил к милой.
Турнирам тоже был он рад;
Искал он чести и наград, —
Такого раны не пугали!
Супруг — напротив: тот едва ли
К наградам боевым привык,
Зато был боек на язык.
Рассказывать со знаньем дела,
Судить уверенно и смело
О схватках — это он любил!
Турнир в Санлисе как-то был, —
Супруг пустился в путь-дорогу.
А дама, погодя немного,
Слугу отправила к соседу:
Его, мол, просят на беседу.
Оповещен слугой толковым,
Друг, в алом платье, самом новом,
На горностаевой подкладке,
Горя в любовной лихорадке,
К любезной, как школяр, спешит.
Он на коне своем сидит,
Сверкая шпорой золоченой,
Как на охоту снаряженный;
При нем — обученный недавно
Его линялый сокол славный
И две собачки-невелички,
Ну, сами чуть побольше птички —
Им жаворонка не вспугнуть!
Так снарядился рыцарь в путь
По правилам любви учтивой
И прискакал нетерпеливо
Туда, где, знал он, ждут его.
Во двор въезжает — никого!
До коновязи конь процокал,
На столбике уселся сокол,
А он — к красавице бегом.
Ему давненько путь знаком
В покой, где милая ждала.
Она хотя и не спала,
Но все одежды поснимала —
Нагая друга ожидала.
Вот рыцарь радостно бежит
К постели, где она лежит,
Вся нежной белизной сверкая.
Он, время даром не теряя,
С ней лечь хотел совсем одет,
Но встретил ласковый запрет
От милой дамы рыцарь прыткий:
— Сначала скиньте все до нитки!
Вы сами разве б не хотели
Нагим лежать со мной в постели,
Чтоб не стеснять ничем объятий? —
И, платье сняв, в ногах кровати
Его сложил он на сундук —
С себя покорно сбросил друг
Все от рубахи и до шпор.
Теперь уж не грозит отпор!
Он к милой кинулся в объятья.
Не стану и перечислять я
Их ласки, игры и забавы, —
Кто сам любил, тот может, право,
Все без меня представить ясно:
Зачем слова терять напрасно?
Скажу лишь кратко: вместе лежа,
Они изведали все то же,
Что и другие люди в мире.
А вот сеньору на турнире
Совсем не повезло, как видно:
Он на заре, чуть стало видно,
К себе домой вернулся вдруг.
— Что тут за конь? — кричит супруг. —
Чей сокол? — Речь заслыша ту,
Отсюда хоть до Пуату
Бежал бы рыцарь, если б мог.
Он в самый дальний уголок
Забился, соскочив с постели,
Да захватить успел он еле
Одну рубаху по дороге,
А дама на него в тревоге
Валит меха и покрывала.
Супруг был удивлен немало,
Коня чужого обнаружа,
Но в спальне обуяли мужа
И подозрение и гнев
При виде платья. Побледнев,
Дрожит он с ног до головы.
— Скажите, с кем здесь были вы? —
Кричит, а сам мрачнее тучи. —
Чей это конь, признайтесь лучше!
Что означает платье это? —
Недолго ей искать ответа.
Она сказала: — Боже правый!
Да как не встретились вы, право?
К нам брат мой приезжал недавно,
И вы послушайте, как славно
Он вас задумал одарить!
Мне стоило проговорить,
Что вам, супруг мой, красный цвет
К лицу, — и братец мой в ответ
На ту бесхитростную речь
Наряд свой красный скинул с плеч,
Плащом дорожным заменя.
Да и любимого коня,
И двух собачек для охоты,
И сокола, и позолотой
Сверкающую пару шпор
Вам подарил. Напрасно в спор
Я с ним вступила и сердилась
И даже чуть ли не бранилась, —
Он все подарки вам оставил:
Обратно брать, мол, — против правил.
Придется их принять! Ну что же,
Вольны вы отдарить попозже,
Коль дни продлит вам царь небесный!
Сеньору вести эти лестны,
Теперь он вовсе не нахмурен.
— Ну и подарки! Вот так шурин!
Мне конь, конечно, пригодится,
Да и собаки, да и птица!
Одно лишь чуточку нескладно —
Не слишком ли выходит жадно?
От платья надо б отказаться.
— Но ведь подарками считаться
Между столь близкими людьми
Нейдет, клянусь святым Реми!
Коль брать дары не хочет друг,
Так, значит, сам дарить он туг!
И дело было решено.
Недаром дама столь умно,
Столь ловко обошлась с сеньором, —
На смену спорам и укорам
Пришел спокойствию черед.
А дама снова речь ведет:
— Сеньор, клянусь святым Мартином,
Давненько спать пора идти нам,
Устали вы, вам отдых нужен.
Вот на столе для вас и ужин.
Поешьте да скорей в кровать.
Сеньор, наскуча рассуждать,
Разделся, лег к своей жене.
Хоть он жену, поверьте мне,
Поцеловал и раз и два,
Но та ответила едва,
И вскоре сон сморил супруга.
Жена слегка толкнула друга,
А он того и ждал. И вот
Он платье с сундука берет
На ощупь: в спальне — мрак кромешный.
Не до беседы тут, конечно, —
Надел он молча свой убор
И, выйдя поскорей во двор,
Уехал в полном снаряженье.
Супруг меж тем без пробужденья
Проспал до позднего утра.
Однако и вставать пора.
Вскочил сеньор — и весел снова:
Ему богатая обнова,
Как видно, по сердцу была.
Он позабыл про все дела,
Спешит наряд примерить алый.
Но, как доныне то бывало,
Слуга несет наряд зеленый.
Сеньор, немало разозленный,
Наряда в руки не берет
И говорит слуге: — Не тот!
Какой ты, право, бестолковый!
Я спрашиваю алый, новый,
Что давеча оставил шурин! —
Слуга стоит, глядит как дурень,
Не понял он, о чем тут речь:
Вчера пришлось ему стеречь
Весь день хозяйские покосы.
А дама начала расспросы,
Глубокий испуская вздох:
— Супруг мой, да хранит вас Бог,
Прошу вас, толком объясните,
Какое платье вы хотите?
Вы, верно, новое купили
Иль на турнире получили?
Скажите, где оно, — я вам
Его немедленно подам.
— Я платье то, — сказал супруг, —
Хочу надеть, что на сундук
Вчера ваш братец положил
И мне в подарок предложил.
Я вижу, что ему я люб,
Коль на подарки он не скуп!
Не всякий, право, был бы рад
Снять с плеч богатый свой наряд
И зятю в дар его оставить!
— Хотите вы себя ославить, —
Сказала дама, — это видно.
Сеньор! Ужели вам не стыдно
Вести себя как менестрель?
Послушайте, да вы в уме ль?
Нет, лучше вам в могилу лечь,
Чем на себя позор навлечь!
Принять в подарок одеянье,
Роняя честь свою и званье!
Носить одним жонглерам гоже,
Ну и певцам бродячим тоже,
Чужой наряд. Уж так пошло,
Уж таково их ремесло.
Сеньоры же досель носили
Лишь платье, что портные шили
На них самих, по мерке, впору.
Об этом быть не может спору.
Так образумьтесь, милый друг!
Однако не поймет супруг,
Куда же платье запропало:
Его ведь — в ум ему запало —
Он здесь, на сундуке, видал!
Оруженосца он послал
Слуг допросить. Тот допросил их,
Добиться правды был не в силах;
Они подучены все были,
Двух слов спроста не проронили.
Муж сам на розыски пустился
И тоже толку не добился.
Да разве правду он узнает!
Ведь дама всеми заправляет:
Слуг на веревочке держа,
Вертит всем домом госпожа.
Вот муж, сойдя с женой во двор,
Заводит новый разговор:
— А конь куда же запропал?
Намедни я коня видал,
Да с соколом еще и псами.
И вы же объяснили сами,
Что их, мол, шурин мне дарит.
— Ей-богу, — дама говорит, —
В последний раз здесь был мой брат
Два месяца тому назад.
Да хоть и нынче бы явился,
Так неужели бы решился
Он вас, супруг мой, оскорбить
И вам все это надарить!
Нет, с вами обойтись так странно
Он мог бы только сдуру, спьяну:
Ведь от земли у вас доход
По восемь сотен ливров в год!
Таким по мерке платье шьется,
Таким, поверьте, иноходца
Самим лишь покупать пристало.
К вам, без сомненья, хворь пристала!
Домой вы странный воротились,
В уме как будто помутились.
Меня пугает ваша речь.
Уж не было ль недобрых встреч,
Поветрия, дурного глазу?
В лице вы изменились сразу.
Увы, берет меня испуг:
Скорей спешите, мой супруг,
О милости молиться Божьей!
Да Оррия святого тоже
Просите память вам вернуть.
Довольно вам в глаза взглянуть,
Чтоб порчу заподозрить в вас.
Молю, скажите мне тотчас,
Ужели вправду вы считали,
Что платье и коня видали?
— Ей-богу, мне казалось так!
— Господь, я верю, будет благ,
Вас охранит Его десница,
И память ваша возвратится —
К святому Оррию недаром
Вы съездите с богатым даром.
— Да, верно! А еще, быть может,
Святой Людовик мне поможет,
Илья, Иаков и Ромаклий.
Всех нужно посетить, не так ли?
Она сказала: — С Богом, в путь!
Еще должны вы заглянуть
К Эсторию, затем в обитель,
Где вам поможет сам Спаситель,
Все богомольцы там бывают.
Еще туда, где пребывает
Заступник наш святой Эрнулий,
Вы б по дороге завернули.
Ему ведь с давешнего лета
Вы собирались по обету
Во весь свой рост возжечь свечу,
Ваш долг напомнить вам хочу.
— Супруга, коль угодно Богу,
Готов пуститься я в дорогу!
Так, правде вопреки простой,
Вдруг обратилось в сон пустой,
И в бред горячечный, и в чушь
Все, что намедни видел муж.
Дня через два иль три, не боле,
Собрался он на богомолье, —
Поторопила в путь жена,
Заботою о нем полна.