Александр - Пастушка и дворянин

Все больше славы с каждым днем
Себе стяжал мессир Гильом.
Отвага в нем не убывала,
Сильнее прежнего пылала,
И стал мессир Гильом славней
Могучих графов и князей.
Прошло три года, и скончался
Отец красавицы. Достался
Тогда Гильому замок княжий
И вся земля вокруг, — она же
Была, вы помните, обширна.
Вослед за тем скончаться мирно
Пришла и дяде череда.
Гильом, который никогда
Не нарушал законов чести,
Был чужд и зависти и лести,
Наследовал его богатства, —
Нет, не питаю я злорадства,
Но рад развязкой справедливой
Закончить свой рассказ правдивый.

Кто силу речи разумеет,
Тот, думается мне, сумеет
Поведать людям просто, живо,
Стихами рассказать правдиво
О происшествиях различных.
Порой мы в странствиях обычных
Такое слышим тут и там,
О чем полезно знать и вам.
Но чтоб легко текли слова,
Обдумать надо все сперва,
Слог неустанно выправлять;
В том нашим дедам подражать,
Былым искусникам стиха.
Коль хочешь славы на века,
Ты должен весь свой век трудиться!
Но люди начали лениться,
И развратился нынче свет.
Вот потому у нас и нет
Таких, как прежде, менестрелей;
Ведь труд немалый, в самом деле,
Хорошие стихи слагать!
Сейчас хочу вам рассказать
Про некий случай, все подряд.

Лет двадцать пять тому назад,
С женой и сыном, всей семьей,
Покинул Абевиль родной
Один богатый человек, —
Отбыл из города навек,
Забрав с собой все достоянье:
Осилить был не в состоянье
Коварных недругов своих.
А пребывать вблизи от них
Он не хотел и опасался.
Так с Абевилем он расстался;
Жить с этих пор в Париже стал
И королю присягу дал
Ему по гроб остаться верным.
Купец был не высокомерным,
Жена была любезной дамой,
И, надобно сказать вам прямо,
Неглуп был и пригож их сын.
Все по соседству как один
Их уважали и любили
И в дом нередко заходили,
Свидетельствуя им почтенье.
Порой не надо много рвенья —
Хвалу мы можем заслужить,
Людей к себе расположить,
Приятное сказавши слово.
Ты груб — жди грубость от другого.
Со всеми ласков ты — и что же?
С тобою всякий ласков тоже;
Недаром говорит народ:
Добро вовек не пропадет.
В Париже со своей семьей
Жил тот купец уж год восьмой,
Товаром разным промышлял —
И покупал и продавал,
Торговлю вел весьма умело
И, денежки пуская в дело,
Их возвращал всегда с лихвой.
Разбогатев с торговли той,
Он жил в Париже превосходно.
Но было Господу угодно
Призвать к себе его супругу,
Отнять любимую подругу,
С кем тридцать лет он жизнь делил.
Детьми же небогат он был —
Бог даровал ему лишь сына.
Убитый матери кончиной,
Он вместе со своим отцом
И плакал и тужил о том,
Что их покинула родная;
К усопшей он припал, рыдая.
Отец стал сына наставлять:
— Увы! Твоя скончалась мать…
Да смилуется Бог над ней!
Утри глаза и слез не лей,
Так убиваться, сын, нельзя —
Ведь у людей одна стезя,
И всех конец такой же ждет;
Никто от смерти не уйдет,
Нет людям от нее спасенья!
Скажу тебе я в утешенье:
Ты, сын мой, — статный рослый малый,
Тебя женить пора настала,
Ведь долго я не протяну.
Так вот, сыщу тебе жену
Из почитаемой семьи.
Богатства велики мои;
Друзья ж коварны, бросить могут,
Беда случится — не помогут;
На этом свете все, мой милый,
Приобретаешь только силой!
Хочу, чтобы твоя жена
Была рождением знатна,
Имела б родичей, друзей
Из видных, непростых людей —
Быть может, братьев, теток, дядей…
Тогда, твоей же пользы ради,
О свадьбе я договорюсь
И, уж поверь, не поскуплюсь!
Слыхал я, дамы и сеньоры,
Что в этой местности в ту пору
Три рыцаря, три брата жили.
Они весьма богаты были
Родней — хорошей, именитой,
И бранной славой знамениты.
Но их владения — земля,
Угодья все, леса, поля,
Бывало вечно все в закладе
Турниров и веселий ради,
И до трех тысяч ливров пени
У них лежало на именье, —
Долг разорить их мог дотла.
У старшего из них была
Дочь от жены его покойной;
А дом девицы сей достойной
На той же улице стоял,
Где и купец наш обитал.
Сим домом не распоряжался
Отец девицы — охранялся
Дом родичами и друзьями;
Дохода чистого деньгами
Давал он тридцать ливров в год,
И та девица без хлопот
Сполна все деньги получала.
В родстве же было с ней немало
Больших людей. И вот купец
Стал сына сватать ей. Отец
И все родные той девицы
Готовы были согласиться,
Но знать хотели — что имеет,
Каким добром купец владеет.
И вот что он ответил им:
— Богатствам, мною нажитым,
Не меньше тысячи цена;
Сказать, что большая она, —
Слыть хвастуном я опасаюсь.
Дать сыну я намереваюсь
Сто ливров золотом; известно,
Что деньги мной добыты честно.
— На это не пойдем никак,
Такой нам неугоден брак, —
Сурово рыцари сказали. —
А если бы вы пожелали
Монахом стать? Ведь все богатство
Вы принесли бы в дар аббатству,
Пожертвовали в пользу храма?
Нет, говорим вам, сударь, прямо —
Мы с вами не сошлись в цене.
— А вы что предложили б мне?
— Охотно вам ответ дадим:
Мы только одного хотим —
Все целиком вручайте сыну:
Хозяин должен быть единый
Он всех богатств, нажитых вами,
Дабы никто, хоть вы же сами,
Из них гроша взять не могли.
Когда условья подошли,
Брак будет заключен тотчас,
А нет — вам не видать от нас
Для сына вашего супруги! —
И тут, в смятенье и в испуге,
О сыне думая, купец
Пришел к решенью наконец —
Себе лишь на беду и горе.
Сказал он рыцарям, не споря:
— Даю, сеньоры, обещанье
Исполнить ваше пожеланье:
Коли получит сын невесту,
Клянусь я, не сойти мне с места,
Все, что я нажил, что имею,
Отдать ему не пожалею.
Пусть забирает, как свое,
Все состояние мое,
Владеет им один отныне! —
Так, позаботившись о сыне,
От всех богатств отрекся он,
Остался враз всего лишен,
Что за свой век нажить успел.
Обчистить так себя сумел,
Что стал купец лозы голей —
Без денег он и без вещей,
Подохнуть с голоду он может,
Коли сыночек не поможет:
Он дарит сыну все как есть.
Услышав столь благую весть,
Согласье старый рыцарь дал;
Купцову сыну передал
Он дочь свою, и молодец
Пошел с ней вскоре под венец.
Два года минуло с тех пор.
Жил молодой купец без ссор,
В ладу с женой. И сын родился;
Наследник, значит, появился;
Мальчонка радовал весь дом.
Купец заботился о нем,
Он и жену свою берег
И ублажал ее как мог.
Старик-отец жил с ними вместе.
Убил он сам себя на месте,
Отрекшись от богатств своих,
На милость положась других.
Двенадцать лет он в доме жил.
Внук мальчиком разумным был;
Все примечал он острым взором,
Прислушивался к разговорам:
Себя, мол, дед не пожалел —
Все отдал сыну, что имел.
Слова те в памяти храня,
Мальчишка рос день ото дня,
А дед дряхлел уж постепенно;
Он еле двигался, согбенный,
Рукой опершись на клюку.
Но старика не жаль сынку:
Он саван загодя справлял
И с нетерпеньем ожидал
Лишь дня отцова погребенья.
Хозяйке же одно презренье
Внушал старик; она всегда
Была надменна с ним, горда.
Так свекор был снохе немил,
Что ей терпеть не стало сил,
И к мужу обратилась дама:
— Супруг мой, говорю вам прямо —
Распорядиться не хотите ль,
Чтоб нас оставил ваш родитель?
Клянусь, не буду есть и пить,
Доколе здесь он будет жить!
Хочу, чтоб вы его прогнали.
— Все сделаю, как вы сказали! —
Жены ослушаться не смея,
Отца родного не жалея,
Бедняге объявил купец:
— Покиньте этот дом, отец!
Нам нету дела никакого,
Что вы останетесь без крова.
Идите хлеб искать на воле.
Уже двенадцать лет иль боле
Мы в этом доме кормим вас.
Теперь ступайте прочь от нас!
Кормитесь сами как хотите.
Вставайте же и уходите! —
Старик заплакал, слыша это,
От горя он невзвидел света
И проклял век злосчастный свой.
— Что ты сказал, сыночек мой?
Уважить вздумал ты меня,
За дверь, на улицу гоня?!
Улягусь в крохотном местечке,
Я греться не прошу у печки
Иль укрываться одеялом;
Вели мне под навесом малым,
Там, во дворе, постлать солому,
Но не гони меня из дому,
В котором все делил со мной…
А если гонишь — бог с тобой,
Но жизнь во мне ты поддержи
И в хлебе хоть не откажи,
Избавь от голода мученья!
Щадя отца, грехов прощенья
Вернее можешь ты добиться,
Чем надевая власяницу. —
А сын в ответ ему: — Отец!
Всем спорам и мольбам конец!
Скорей из дома уходите,
Мою супругу не гневите!
— Уж больно ты, мой сын, крутенек.
Куда же я пойду без денег?!
— Вы в город можете идти,
Отсюда десять миль пути.
Там люди обретают счастье,
И было б редкою напастью,
Чтоб вы на улице остались,
Где многие обогащались:
Там кто-нибудь приметит вас
И впустит в дом к себе тотчас.
— О нет! Что до меня другим,
Когда я сыну стал чужим!
Коли в тебе нет состраданья,
В ком я помочь найду желанье?
Кто даст приют мне, друг какой,
Коль прогоняет сын родной?
— Нам препираться ни к чему.
Мне тяжело и самому,
Не по своей решил я воле… —
Старик уже не спорил боле,
Но сердце у него заныло;
Поднялся хворый он и хилый
И тихо к выходу побрел.
— Ты хочешь, сын, чтоб я ушел?
Господь с тобой! Но, ради бога,
Не поскупись, дай мне в дорогу
Хоть старого тряпья лоскут,
Что под рукой найдется тут, —
Чтоб только было чем прикрыться,
От холода мне защититься:
Моя одежка так худа,
Так плохо греет, что беда! —
Давать — у сына нет охоты:
— Вот не было еще заботы!
Так попрошайничать негоже.
Нет у меня для вас одежи!
Вот разве отберете силой?..
— Замерзну я, о сын мой милый,
Ох, не снесу я зимней стужи!
Дай хоть попону — ту, похуже,
Которой ты покрыл коня,
Не то загубишь ты меня! —
Что тут со стариком возиться!
Пожалуй, надо согласиться —
Снабдить отца на долгий путь
Попонкою какой-нибудь…
Купец зовет без дальних слов
Сынка; тот прибежал на зов
И, с живостью своей природной:
— Я здесь, — сказал, — что вам угодно?
— В конюшню с дедушкой сходи,
Попону для него найди,
Сыми ее хоть с вороного;
Пусть будет старику обновой, —
Чтобы от стужи охраняла,
Служила вместо одеяла.
— Пойдемте, дедушка, со мной! —
Сказал мальчишка разбитной.
Тоски и гнева полон, дед
Поплелся за внучонком вслед.
Тот взял попону: не жалея,
Получше выбрал, поновее
Он изо всех, что были там;
Сложивши ровно пополам —
Был мальчик он во всем дотошный, —
Ее разрезал он нарочно
И деду полпопоны дал.
— Что мне с ней делать? — дед сказал, —
Как резать ты ее решился?
Ведь твой отец распорядился
Мне цельную попону дать.
Нехорошо так поступать!
Пойду к отцу я твоему
И расскажу про все ему.
— Хоть и расскажете, а вам
Я больше ничего не дам! —
Вот из конюшни дед выходит.
— На что же это, сын, походит?
Приказ твой, видно, звук пустой?
Знать, плохо сын воспитан твой,
Коль так тебя боится мало:
Решил лишь половину малый
Мне от попоны дать твоей…
— Бог накажи тебя, злодей!
Дай деду всю! — отец сказал.
— Не дам! — сынишка отвечал, —
С него и половины хватит,
Раз за нее он не заплатит,
Другая же сгодится вам;
Когда я взрослым стану сам,
То прогоню и вас — точь-в-точь
Как гоните вы деда прочь.
Ведь то, что дедом вам дано,
Моим же станет все равно;
С собой не больше унесете,
Чем вы ему сейчас даете;
Бездомным нищим дед умрет,
Судьба и вас такая ждет. —
Отец вздыхает. Все, что было,
Ему вдруг память оживила…
В словах, что произнес сынок,
Он угадал себе урок
И, к старцу обратясь лицом,
Промолвил: — Возвращайтесь в дом!
Не прав я был, отца гоня;
На грех сам черт толкал меня,
Но Бог не допустил позора!
Главу семьи своей, сеньора,
В вас почитать я буду впредь,
А коль жена начнет шуметь,
Жить не захочет с вами вместе,
Вас поселю в укромном месте.
Все припасу, что нужно вам,
Подушки, одеяла дам…
Свидетель мне святой Мартин!
Отныне лучшие из вин
И лучшее, что буду есть, —
Все с вами разделю как есть!
В своем покое, у камина,
Греть будете больную спину,
Одеты, как и я, не плоше.
Отец вы добрый и хороший:
Вы дали много лет назад
Мне все, чем я сейчас богат!