Фарид Аттар - Логика птиц

Ни один камень не мог сравниться своим великолепием
с камнем в перстне Сулеймана.
Всей славой и известностью Сулейман
обязан был этому камню с незначительным весом.
Когда Сулейман установил камень на перстень,
над всей землёй появилась власть у него.
Осматривая свои грандиозные владения,
Сулейман видел, что повинуются ему все горизонты.
[Поперечник шатра был в сорок фарсангов [85] Мера длины. Один фарсанг (в Персии) равен примерно шести километрам. ,
ветер переносил шатер по приказу владельца.]
Размер царского шатра был сорок фарсангов,
но установлен он был на маленьком камешке.
«Раз это царство и заботы, с ним связанные, — однажды сказал Сулейман, —
в такой мере зависят от этого камня,
не хочу я, чтобы кто-либо в мире из-за него
потерял бы и жизнь, и веру свою.
Оком мудрости, о Владыка,
ясно увидел я опасность этого царства.
Мизерным станет всё это могущество в преддверии Судного Дня.
Больше никому, никогда не даруй такой власти.
А мне уже не до царства и не до войска.
С этого часа я буду плетельщиком».
Хотя благодаря игрушке ювелира Сулейман стал царём,
этот же камень на пути его стал препятствием:
только спустя пятьсот лет после пророков
Сулейман попадёт в рай [86] Аттар опирается на рассказ Абу Сайда Аби'ль-Хайра о Сулеймане из «Тайного Единобожия» («Асрар ол таухид», т. 1, с. 265). .
Если драгоценность так навредила самому Сулейману,
принесёт ли она удовлетворение тебе?
Если перстень — лишь камень, то не копай в стольких рудниках.
Если и копать, то лишь ради того, чтобы увидеть Любимого.
Забудь о драгоценностях, о ты, ищущий драгоценное,
и неослабно ищи Создающего драгоценное.

Возникла на собрании Хома [87] Вещая птица из древних иранских преданий (другая принятая транскрипция — Хумай). Считалось, что тот, на кого упадет тень Хомы, станет правителем. , дарующая тень.
Тень её любому царю заменит богатство.
Благословенной она стала птицей,
ибо выше всех она своей волей [88] Хома гордится, что преуспела в борьбе с нафсом. .
«О вы, птицы суши и моря,
отличаюсь я ото всех прочих птиц, — молвила она. —
Моё усердие столь высоко,
что живу я отшельником вдали от людей.
Я смогла подчинить собаку желаний,
и даже Афридун и Джам могуществом обязаны мне [89] Афридун и Джам — легендарные, мифические правители Древнего Ирана. Предание гласит, что над головами этих царей пролетела Хома. .
Под моей тенью воспитываются только цари,
неблагородные её не достойны.
Собачьим желаниям бросаю я кости,
пусть всегда пребывает в покое эта собака.
Оттого, что я пса накормила костями,
моя душа и обрела столь почётное место.
Если царство получают благодаря тени от моего пера,
то как царю и впоследствии не подчиняться его ореолу?
Всем надо стремиться под моим крылом посидеть
в надежде хотя бы крупицу тени его получить.
Как непокорный Симург мне станет возлюбленным?
Мне довольно того, что я сама выбираю царей».
«О ты, пленённая собственной гордостью, — ответил Удод, -
спрячь свою тень да не выставляй себя на посмешище.
Нынче исчезла возможность царей назначать,
но занята, словно собака, костями ты всё своё время.
Не лучше ли себя освободить от костей,
чем царей назначать?
Да пусть хоть все цари мира
благодаря тем костям получили престол —
ведь завтра, в той вечной, мучительной жизни
всех царств лишатся они.
Не заметил бы царь твою тень,
в Судный день в беду не попал бы!»

Один благородный муж, стоящий на верном пути,
однажды ночью увидел Махмуда [90] Султан Йамин ад-дауле Абу-ль-Касим Махмуд (970-1030), знаменитый и могущественный правитель государства Газневидов. во сне.
Спросил: «О благоденствующий Султан,
как живётся тебе в мире отдохновения?»
«Убей меня, но не проливай кровь моей души.
Молчи о том, что есть царство, встань и очнись.
Мое царство было иллюзией и ошибкой,
не достойна власти толпа умирающих.
Царства достоин лишь Истинный,
являющийся Царем всех миров.
Когда своею никчёмностью я стал удивлён,
за своё правление охватил меня стыд.
Иначе, как «разочарованный», и не зови меня,
Султан — это Он, не называй султаном меня.
Царство Его я бы мог обрести,
если бы в мире был нищим.
Уж лучше была бы сотня ям, а не власть,
лучше был бы я дворником, а не правителем.
Теперь нет никакого выхода у меня,
спрос идёт за каждое зёрнышко.
Пусть отсохнут крылья и перья у той Хомы,
что простёрла свою тень надо мной».

Сокол явился, голову горделиво подняв:
открывает [91] Игра слов. «Сокол» и «открывать» пишется одинаково (корень бз). он тайны высоких притязаний [92] Высокий соколиный полёт связывался с амбициозностью, понятой двояко — в одном случае это спесивое, высокомерное отношение ко всем, кто ниже, в другом случае — высокий замах, отважная претензия на обладание чем-либо. Соколиная охота также была недоступна обычному люду и обычно являлась развлечением и игрой правителей, тешивших, в свою очередь, своё самолюбие. .
О своём владельце рассказывал сокол,
похвалялся своим колпаком:
«От радости сидеть на руке у царя
закрылись глаза мои: ни людей я не вижу, ни мира.
Зажмурился я под своей шапкой,
ведь когти коснулись царской руки.
Деликатность я взращивал,
занимаясь аскезой, подобно аскетам,
чтобы в час, когда к царю меня привезут,
в его свиту я поступил бы воспитанным.
Я Симурга не видывал даже во сне,
так нужно ли мне торопиться к нему?
Достаточно мне лишь кусочка еды, но с царской руки!
В этом мире я счастлив таким уголком —
поскольку не сложен я для ходьбы,
горжусь своим местом на руке у царя.
По мне, похвальней стать достойным султана,
чем бродить по бескрайней пустыне.
Желаю я в радости рядом с царём
провести свои дни в этом мире.
Иногда, дождавшись приказа царя,
я ему на потеху на кого-то охочусь».
Ответил Удод: «О ты, так сходный внешностью с соколом [93] Автор продолжает игру слов, начатую в первом бейте. ,
как же пленился ты внешним, удалившись от сути?
Если есть у царя соперник на трон в его царстве,
то уже нет в нём очарования и красоты.
Ни у кого нет царства такого, которым владеет Симург,
ибо только он и есть единственный Царь.
Ведь царь — не тот, кто, в своей стране сидя,
себе на голову водрузит ещё одну, безмозглую, голову [94] То есть соответствующий рангу правителя головной убор. .
Царь — тот, кому никто не подобен.
Царь не наделяет ничем, кроме единства и верности.
Правители этого мира сегодня верны,
а завтра тебя предают.
Утех, кто приближен к царю,
бесспорно, дела [95] Наиболее частое значение «дела» в поэме — поиск Истины и служение ей. В частности, эта строка говорит о том, что в такой перспективе ситуация увлеченного мирским азартом человека безнадежна. беспросветнее.
В постоянной боязни правителя
ведут они полную опасностей жизнь,
этот мир — царь, он словно огонь.
Сторонись ты огня, уже это — благое дело.
О ты, кто уже к царям приблизился,
держись их поодаль».