Данте Алигьери - Мастера русского стихотворного перевода. Том 1

Как волки на стадо, враги набежали…
Их орды багрянцем и златом сияли;
Как на море звезды, горели мечи,
Когда их волна отражает в ночи.

Как листья дубравы весной, на закате,
Виднелись знамена бесчисленной рати;
Как листья дубравы осенней порой,
Валялись их трупы с наставшей зарей

Зане восшумело крыло Азраила:
В лицо нечестивым он смертью дохнул —
И сон непробудный им очи сомкнул,
И, дрогнув, в них сердце навеки застыло.

Здесь конь безобразною грудой лежит:
Дыханье раздутых ноздрей не живит,
И пена, застывши с последним храпеньем,
Белеет, как брызги прибоя к каменьям.

Здесь всадник безгласный лежит в стороне:
Роса на челе его, ржа на броне;
И в ставках не слышно ни шума, ни звона;
Труба безглагольна, недвижны знамена.

И вдовы Ассура взывают в слезах;
Кумиры Ваала повержены в прах;
И рать их без битвы, неся нам оковы,
Растаяла снегом от взора Еговы.

Пирует царь. Вокруг владыки
Сатрапы пьяные сидят,
И длится пир, и льются клики
При свете тысячи лампад.
Сосуды золота литого,
В Солиме чтимые святом,
Кипят безбожника вином —
Твои сосуды, о Егова!

Тогда средь праздничного зала
Рука явилась пред царем:
Она сияла и писала,
Как на песке береговом;
Она сияла и водила
По буквам огненным перстом
И, словно огненным жезлом,
Те знаки дивные чертила.

И, видя грозное явленье,
Владыка выронил бокал,
Лицо померкло на мгновенье,
И громкий голос задрожал:
«Созвать волхвов со всей вселенной,
Первейших в мире мудрецов —
Пусть объяснят значенье слов,
Прервавших пир наш вожделенный!»

Умны халдейские пророки:
Им тайны ведомы земли;
Но объяснить святые строки
Жрецы Ваала не могли.
Учены старцы Вавилона,
Пытлив их ум и зорок глаз,
Но и они на этот раз
Не послужили им у трона.

Тогда какой-то отрок пленный
Перед властителем предстал
И тотчас смысл их сокровенный
Уразумел и разгадал.
Звездами храмина сияла;
Пред ним пророческий глагол;
Он в ту же ночь его прочел:
Заря пророка оправдала.

«Готова царская могила…
Владыка взвешен на весах…
Но где же власть его и сила,
Когда он легок, словно прах?
Его порфира — саван бренный,
Могильный холм — его намет.
Уже мидиец у ворот
И перс на троне полвселенной!»

Ох, мои вы думы, думы,
Тяжело мне с вами!
Что стоите на бумаге
Хмурыми рядами?

Что вас в поле, как былинку,
Ветром не умчало?
Что вас, словно сиротинку,
Горе не заспало?

Может, сердце или очи
Карие найду я,
Что заплачут и над вами —
Больше не хочу я.

Лишь одну слезинку с карих —
Пан я над панами!
Ох, мои вы думы, думы,
Тяжело мне с вами!

Ох, мои вы думы, думы,
Дорогие дети!
Я растил вас — на кого же
Вас покину в свете?

Пробирайтеся в Украйну,
Затаив кручину,
Под плетнями, сиротами…
Я же — здесь загину.

Там вы правду, там вы сердце
Верное найдете,
А быть может, и святую
Славу наживете…

Приласкай же их, Украйна,
Милая сторонка,
Неразумных, как родного
Своего ребенка!

Как радостно видеть кудрявую липу,
Мать-Слава, на сербской могиле —
Ту липу, что, полные братской любови,
Сыны ее там посадили!

Она с нетерпеньем ждет раннего цвета
На благо родному народу:
Она уповает, что дух в нем воскреснет
И сербам воротит свободу.

Так будем же пестовать сербскую липу —
Да будет зеницею ока!
Пусть только цветет она пышно, обильно,
Раскинувши ветви широко.

Друзья, постоим до последнего крепко
За нашу народность и счастье;
Господь не оставит народ без охраны —
И сменится вёдром ненастье!

Ветры осенние белу березу раскачивают,
Молодец добрый по сеням тесовым похаживает,
Матерь родную свою так упрашивает:
«Матушка, встань завтра рано-ранешенько,
Вытопи хату тепло ты теплешенько,
Стол застели полотенцами белыми,
Меду налей ты в стаканы хрустальные:
Придут к нам гости не званные,
Придут к нам гости не жданные,
Придут нас, матушка, в рекруты брать,
Будут нам, матушка, руки вязать».

Не ходи, конь, да в зеленый сад,
Ой, не пей, конь, ключевой воды,
Ой, не ешь, конь, зеленóй травы!
В ключе девица умывалася,
Красоте своей дивовалася:
«Красота ты моя красотушка!
Да кому, красота, ты достанешься:
Аль дворянину, аль мещанину,
Аль тому гостю приезжему?»
— Ни дворянину, ни мещанину,
Ни тому гостю приезжему:
Гробовым доскам, рассыпным пескам.

На селе два брата — и живут богато;
Вот они на диво наварили пива:
Всех, кто побогаче, — всю родню созвали;
За сестрой богатой трех послов послали,
А сходить за бедной людям наказали.
Ой, сестру-богачку на поле встречают,
А беднягу в хате сидя принимают.
К образам богачку в угол посадили,
А бедняге к печке место уделили.
Ой, сестру-богачку медом угощают,
А бедняге водку в чарку наливают.
Ночевать богачку братья приглашают,
А беднягу к ночи за дверь провожают.
По двору богачка веселится-скачет,
А сестра-бедняга в темном лесе плачет.
«Братцы, торопитесь, на коней садитесь,
Ее догоняйте, к образам сажайте,
Больше, чем самой мне, ей вы угождайте!»

В чистом поле снег валится,
По сырой земле ложится.
Сына мать благословляет,
В путь-дорогу снаряжает.
Ах ты, мать моя родная,
Мать моя ты дорогая!
Я твое всё горе знаю:
В край далекий уезжаю,
Мать-старуху покидаю,
И с коня-то не слезаю,
Из стремен не вынимаю
Ног усталых — уезжаю
Прямо к тихому Дунаю.
Ой, Дунай, река большая!
Что ты мутная такая?
Аль волна тебя разбила,
Аль лебедка помутила?
— Нет, меня гранаты, пули
Помутили и раздули,
Чрез Дунай перелетая,
В молодцов да попадая,
С плеч головушки срывая,
Тело белое валяя. —
Ох вы, кони вороные,
Мои кони дорогие!
Что не пьете из Дунаю —
Я того не разгадаю.
Ой, не пьют они — вздыхают,
Глаз с заречья не спускают:
Как там молодцы гуляют,
Как друг друга убивают;
Как текут там, протекают
Речки алыми струями,
А ручьи текут слезами,
Как мосты там настилают
Человечьими телами.