Николай Доризо - Я сочинил когда-то песню

О чем же сперва?
О подростке,
Который стоял
И стоит
На летнем
ночном перекрестке,
Стоит
И на окна глядит.
Ни памятник он,
Ни скульптура,
Так что ж
С ним случиться
могло?
Глядит он
Влюбленно и хмуро
И как бы
читает
стекло.
А за переплетом оконным,
Судьбу свою
не торопя,
Спит
девочка,
Спит
отчужденно,
Сны видит
сама для себя.
Но все ж он дежурит нелепо,
Забыв
огорченья свои,
Под звездами
южного неба,
Под окнами
первой любви,
О чем же потом?
О поэте,
Хоть не был он
Рифмам учен,
Но все же
в ростовской газете
Впервые
свой стих
он прочел.
Свой стих
О героях-папанинцах,
Затерянных
в северных льдах…
Таким
на года
он
останется
Со свежей газетой
В руках.
О ком же еще?
О вожатом,
Ему
восемнадцатый год,
По улице
шел он
С отрядом.
Он
так
до сих пор
и идет.
О, память!
На всех перекрестках,
Где
юность
ходила
моя,
Остались
живые
подростки,
Их много,
и все это —
я!

Меня
соседка
Угощала супом.
Включает радио.
Вдруг
голос в тишине…
Каким я был тогда
Мальчишкой глупым,—
Я
в первый миг
Был
даже рад
войне.
Хоть горе
ощущал я
по наитью,
И все же,
сам не зная почему,
Был рад
невероятному
событью,
Верней,
своей причастности
к нему.
Был рад тому,
что сразу
стану
взрослым,
Уйду на фронт
вершить свой правый суд,
Назло
всем вражьим пулям
смертоносным,
Которые
в меня
не попадут.
Но эта радость —
Только лишь минута,
Всего минута
детская
одна.
Как за нее
безжалостно
и люто
Четыре года
Мстила мне
война.

Внезапный залп
Средь мирной тишины.
Внезапная бомбежка на рассвете…
Так начался он,
Первый день войны,
Такой,
что не бывало
на планете.
Еще вчера
У каждого был свой
Обжитый дом,
Была
своя
работа.
Наш дом
отныне
на передовой.
У всех одна судьба —
Судьба бойца-народа.
И были мы
Так свято сплочены,
Что, несмотря на горести и беды,
Тот
самый тяжкий,
Первый день войны
Был днем
начала
будущей Победы!

Быстроглазый
Мальчишка курносый
Целый вечер
Письмо выводил.
Он бойцу посылал папиросы
А в коробку
Записку вложил:
«Друг-боец!
Получи
И с любовью
Ты родную Кубань
Вспомяни,
Папиросы
Кури на здоровье,
А коробку
На память храни.
Поздравляю тебя
С Новым годом,
Шлю тебе
Пионерский привет
И прошу я,
Как будешь свободен,
Напиши
Мне скорее ответ».
И посылка
В окопы попала,
И записку
Боец прочитал.
Он с улыбкой
На кратких привалах
Папиросы свои доставал.
После боя,
Усталый,
Промерзший,
В злую вьюгу,
В морозную тьму
Зажигал он
Огонь папиросы
И теплей становилось ему.

Твержу
в окопе
рифмы
снова.
О, прелесть
стихотворных строк.
Нет ничего
превыше
слова.
И все же,
Если бы я мог,
Из этих строк,
Во мне
звучащих,
Зовущих
ближнего
любить,
Один костыль,
Но настоящий
В опору
раненому
сбить.

Учитель
Строгий и суровый
Ответом Фрица
Поражен:
Впервые
Фриц тупоголовый
Урок запомнил хорошо.

— Ты назови
Порты на юге,
Что задавал вам на урок.—
С улыбкой
Смотрит Фриц на брюки
И вспоминает:
— Таганрог!
— Гляди на карту,
Отвечая,
При чем же здесь
Твои штаны?
— Я из-за них
И город знаю —
Оттуда
Присланы они.
Еще один
Мне был известен
(на ноги смотрит) ,
Позабыл!..
Одесса!
Вспомнил я.
В Одессе
Отец ботинки раздобыл.

Портов на юге
Много главных.
Но лучше всех
Я помню Керчь,—
Под ней
Отца
Совсем недавно
Сразила
Русская картечь!

Берлинский
Сумрачный вокзал
Солдат
В Россию провожал.
В путь
За вагоном шел вагон,
Уныло
Плелся эшелон.

В вагоне первом
Сущий ад:
Пищат,
Кричат,
Ревут,
Вопят,
«Хотим домой!» —
Твердит отряд
Безусых
Плачущих солдат.

Второй вагон,
Как гроб,
Молчит.
Он рад кричать,
Да не кричит:
В нем едет
Взвод глухонемых —
Солдаты
Славные из них!..

В вагоне третьем
Древний полк —
Из старцев
Тоже вышел толк!
Ревматик
Фридрих Альденброк
Лет шестьдесят
Живет без ног.

Врачи решили:
«Подойдет —
Без ног
Никак не удерет».

Берлинский
Сумрачный вокзал
Солдат
В Россию провожал.
В путь
За вагоном шел вагон,
Уныло
Плелся эшелон.

Как дела свои исправить,
Гитлер
Вмиг сообразил:
Он решил
Себя поставить
Во главе
Немецких сил.
Но врагам
Не легче стало,
Гонит немцев
Наш свинец.
Это грустное начало
Так похоже
На конец!

Я тебе порой ночною
Песни все пою.
Спи, младенец.
Что с тобою?
Баюшки-баю!

Скоро утро,
Час рассвета.
Перестань кричать!
Ты не можешь
Спать раздетым?
Надо привыкать.
Сбор вещей
Идет в Берлине, —
Есть такой приказ.
Наволоки
И простыни —
Взяли все у нас.

И твои пеленки
Тоже —
Их на фронт пошлют.
Глупый,
Радоваться должен,
Слез не надо тут.

Нужно спать спокойно ночью,
Вилли, замолчи.
Если уж кричать ты хочешь,
«Фюрер, хайль!»
Кричи.

В чужой,
Далекой стороне
Погиб ты
В том году.
Так написали с фронта мне.
А я
тебя
все жду.
О мертвом
погрустит жена,
Забудет
через год.
Им,
мертвым,
верность
не нужна,
Ведь жизнь
свое берет.

Нет!
Буду я тебя любить
Живым
назло судьбе,
Чтоб
этим
право
сохранить
Быть
верною
тебе.

Я жду.
Как будто
вот сейчас
Ты должен
вдруг
войти,
Я все хочу
средь сотен глаз
Твои
глаза
найти.

Шаги
услышу
за окном —
Дыханье затаю.
Я в каждом кителе морском
Твой
китель
узнаю.

На стол твой письменный
гляжу —
Свидетель
мирных дней,—
Пылинку
каждую
спешу
С него
смахнуть
скорей.
Твои я письма
все берусь
Читать одна
в тиши,
И пусть
их знаю наизусть,
Они
всегда
свежи.
Пусть
пожелтели
их листы,
Бумага
пусть
стара,
А мне
все кажется,
что ты
Писал их
лишь вчера,
Что ты
ответ
с тревогой
ждешь —
Ждешь,
А ответа
нет.
Я понимаю,
глупость,
ложь!
И все ж
Пишу ответ.