Борис Гребенщиков - Здесь так забавно…

Все кончилось так: он долго смотрел в окно,
Потом подошел к стене и одел пальто,
И вышел туда, где снег и ночь,
И сел в трамвай уехать прочь —
Туда, где есть Десять прекрасных дам.

Хозяйка, зевнув, ему подала ладонь,
Сказала: «Еще когда-нибудь зайдите на наш огонь».
А гости сидели за столом
И чадно сосали чай с дерьмом
И пили за
Здоровье прекрасных дам.

И он вышел прочь, куда — он не знал и сам.
Набрав семь цифр, он мерз, подпевая гудкам,
Но трубок никто не поднимал,
Он был один, и мир был мал,
Но все же скрыл
Десять прекрасных дам.

А дома его ждал застоявшийся дым
И десять листов, верных его стихам.
И верь иль не верь, но десять прекрасных дам
Ждали звонка в свою дверь, его звонка.
Десять прекрасных дам.

Я кончил писать и тоже встал у окна, —
Туда, где видна стена и еще раз стена;
И долго стоял. И синий дым
Ел мне глаза, но я был с ним
И пил до дна
Здоровье десяти прекрасных,
Десяти прекрасных дам.

Я не знаю, зачем ты вошла в этот дом,
Но, давай, проведем этот вечер вдвоем.
Если кончится день, нам останется ром —
Я купил его в давешней лавке.
Мы погасим весь свет, и мы станем смотреть,
Как соседи напротив пытаются петь.
Обрекая бессмертные души на смерть,
Чтоб остаться в живых в этой давке.

Здесь дворы — как колодцы, но нечего пить;
Если хочешь здесь жить, то умерь свою прыть;
Научись то бежать, то слегка тормозить,
Подставляя соседа под вожжи, —
И когда по ошибке зашел в этот дом
Александр Сергеич с разорванным ртом,
То распяли его, перепутав с Христом,
И узнав об ошибке днем позже.

Здесь развито искусство смотреть из окна
И записывать тех, кто не спит, имена.
Если ты не виновен, то чья в том вина? —
Важно первым успеть с покаяньем,
Ну, а ежели кто не еще, а уже,
И душа, как та леди верхом неглиже, —
То Вергилий живет на втором этаже:
Он поделится с ним подаяньем.

Здесь вполголоса любят, здесь тихо кричат.
В каждом яде есть суть, в каждой чаше есть яд;
От напитка такого поэты не спят,
Издыхая от недосыпанья.
И в оправе их глаз — только лед и туман,
Но порой я не верю, что это обман:
Я напитком таким от рождения пьян —
Это здешний каприз мирозданья.

Нарисуй на стене моей то, чего нет.
Твое тело — как ночь, но глаза — как рассвет.
Ты — не выход, но, видимо, лучший ответ;
Ты уходишь, и я улыбаюсь.
И назавтра мне скажет повешенный раб:
«Ты не прав, господин!» И я вспомню твой взгляд,
И скажу ему: «Ты перепутал, мой брат.
В этой жизни я не ошибаюсь».

Я видел, как реки идут на юг,
И как Боги глядят на восток.
Я видел в небе стальные ветра,
Я зарыл свои стрелы в песок.
И я был бы рад остаться здесь,
Но твои, как всегда, правы —
Так не плачь обо мне, Когда я уйду
Стучаться в двери травы.

Твоя мать дает мне свой сладкий чай,
Но отвечает всегда о другом,
Отец считает свои дела
И считает меня врагом.
И в доме твоем слишком мало дверей,
И все зеркала кривы —
Так не плачь обо мне, когда я уйду
Стучаться в двери травы.

Я видел в небе тысячу птиц,
Но они улетели давно.
Я видел тысячу зорких глаз,
Что смотрят ко мне в окно.
И ты прекрасна, как день, но мне надоело
Обращаться к тебе на «Вы» —
Так не плачь обо мне, когда я уйду
Стучаться в двери травы.