Инна Кабыш - Мама мыла раму

— А почему у тебя унитаз посреди комнаты? — спросила Марья Ивановна, входя в комнату дочери.

И Лена с раздражением ответила, что я тебе уже сто раз говорила, что у меня ремонт и не отвлекайся, пожалуйста, на мелочи, потому что у меня к тебе важное дело…

Но Марья Ивановна возразила, что жизнь состоит из мелочей и вдруг мне приспичит. Но дочь успокоила, что я договорилась с соседкой, бабулькой, по 20 рублей…

— По 20 рублей? — ужаснулась Марья Ивановна и, вздохнув, добавила, что чему тут собственно удивляться, такое время, и вопросительно посмотрела на дочь.

Но тут в дверь позвонили и Лена, бросив на ходу, что это, наверное, Антон, потому что я и его позвала, пошла открывать.

Вернулась она действительно со своим бывшим мужем, который полгода назад ушел к другой.

— А почему у тебя унитаз посреди комнаты? — спросил Антон и, увидев бывшую тещу, смутился, что, извините, Марья Ивановна, я вас не заметил…

И Марья Ивановна съязвила, что ты теперь замечаешь только тех, которые тебе в дочки годятся…

Но Лена зыркнула на мать и, закурив, сказала, что я пригласила вас, чтобы сообщить одну неприятную вещь…

— К нам едет ревизор? — перебил Антон, а Лена, стряхнув пепел, закончила:

— Наш Павел бросил училище…

— Как бросил? — хором переспросили Антон и Марья Ивановна, и последняя заголосила, что его же теперь в армию заберут, а Антон предположил, что у мальчика роман…

— Это у тебя роман! — зло бросила Лена.

А Антон, который был писателем, парировал, что в наше время написать роман невозможно…

— Это почему? — живо поинтересовалась Марья Ивановна, работавшая в школе учительницей литературы.

— Что-то такое происходит в атмосфере, — Антон сделал неопределенный жест рукой. — Текст съеживается, умаляется; короче, стремится не быть, — и с грустью подумал, что поэтому я и стал писать детективы…

— Какой ужас! — всплеснула руками Марья Ивановна и, нехорошо посмотрев на бывшего зятя, изрекла: — Загубили русскую литературу!

А Лена перебила, что мне сейчас не до литературных вопросов, а надо срочно решать, что делать.

И Антон сказал, что это самый литературный вопрос и у нас, в России, вообще других не бывает. И только Лена хотела возразить, как, позвякивая ключами, на пороге появился Павел.

Он обвел взглядом присутствующих и угрюмо спросил:

— Совет в Филях?

И Лена, гася окурок, поинтересовалась, а почему ты не спрашиваешь про унитаз…

И Павел пожал плечами, что, по-моему, унитаз как унитаз, а что?

И Лена вспыхнула, а Антон, желая предотвратить скандал, поспешно согласился, что, конечно, ничего особенного, вопрос в том, почему он тут стоит!..

И Лена вдруг засмеялась, что вы не поверите, но семейная пара, которая делает у меня ремонт, Вася и Надя, совершенно… (она посмотрела на мать) маленькие люди , оказывается, каждый вечер после работы играют в казино, и представьте (Лена опять закурила), на днях эта парочка выиграла машину, кажется «Audi», так что у них от радости просто крышу снесло, не только мой унитаз, и они вот уже несколько дней не появляются…

— Отмечают, — высказала предположение Марья Ивановна.

А Антон покачал головой, что напиши о таком в книге, никто не поверит.

А Павел, так и стоявший у двери, заметил, что, стало быть, люди, устанавливающие унитазы, не считают себя маленькими …

И Марья Ивановна поддакнула, что действительно трудно представить себе играющим в казино… Акакия Акакиевича…

— Обкакия Обкакиевича, — пошутил Павел.

А Лена крикнула, что он еще каламбурит и зато ты ведешь себя как маленький, если бросил театральное училище…

И Павел усмехнулся, что вот, значит, из-за чего сыр-бор, и, обращаясь к матери, спросил:

— Что значит мое имя?

И Лена, словно оправдываясь, объяснила, что просто Павел считал, что он маленький по сравнению с другими апостолами, потому что те видели Христа, а он нет, — и добавила, что и вообще это в честь твоего деда по отцу…

И Павел, переведя глаза на отца, желчно заметил, что согласись, Павел Антонович — это не Антон Павлович, а совсем наоборот…

— Что за бред! — возмутилась Лена, и ты лучше скажи, что ты теперь собираешься делать…

И Павел, глядя на нее в упор, спокойно ответил:

— Пойду в бухгалтеры…

И Лена задохнулась от гнева, а Антон, стараясь казаться спокойным, предложил:

— А может, сразу в управдомы, чтобы потом не переквалифицироваться?

А Павел повернулся к бабушке и спросил:

— А почему ты не скажешь: «А может, в станционные смотрители?»

И Марья Ивановна растерялась:

— А почему я должна так сказать?

И Лена, справившись с приступом гнева, ехидно спросила:

— А действительно — почему? Это же так естественно для того, у кого мать — актриса, а отец, — она сделала паузу и выдавила, — писатель!..

— А бабушка, — добавил Павел, — заслуженный учитель.

— Не паясничай! — ударила кулаком по столу Лена.

— Но ведь ты же сама хотела, чтобы я занимался этим всю жизнь, — парировал Павел.

— Я хотела, — крикнула Лена прерывающимся голосом, — чтобы ты был великим, а ты… — она вздохнула, — ничтожество!

— Ошибаешься, — ледяным голосом отозвался Павел, — я просто маленький . Как и было записано.

— Ты не маленький, — зашлась Лена, — ты… ты… говно!

— Лена! — прикрикнула на дочь Марья Ивановна.

А Павел рассмеялся, что «неужто слово найденó», и тут же со злостью добавил, что хватит того, что вы с отцом считаете себя великими, — и закричал, что если бы вы только знали, как мне надоели все эти ваши афиши, гастроли, премьеры и презентации, ваша жизнь, в которой у каждого никогда не было места для другого, и у обоих — для меня.