Антология - Советская поэзия. Том первый

А на заре, когда прохладны росы,
Когда вокруг людской веселый гам,
И косари натачивают косы,
И где-то пляшут грабли по лугам, —

Увидишь ты, как на телеге тряской
Тень черная соборовать спешит, —
Та самая, что под бандитской маской
Любым ножом от жизни отрешит…

В день троицын отбрызгали кропила,
Струится ладан, голубеет даль,
Весна, пробившись в окна, ослепила
Цветной церковной утвари хрусталь.

Упырь-мертвец приблизил к чаше губы,
И бедняки пред ним простерлись ниц.
Вздохнул орган, и сомкнутые трубы
Сулят в раю блаженство без границ.

И вот уже слуга Христа в постели.
Он не забудет, что в бору седом
Другие божьи слуги просвистели
И грудой пепла стал крестьянский дом.

И снова натощак, едва светает,
Теснятся прихожане у дверей,
Чтобы свершилась исповедь святая,
Дал отпущенье добрый иерей.

Он хлеб святой разделит мирной пастве
И, отшвырнувши колокольчик прочь
И за пояс гранату сунув наспех,
Для мокрых дел упырь ныряет в ночь.

Откуда ж эта нечисть вековая?
Зачем она является из тьмы,
Крылами смерти солнце затемняя,
Уродуя народные умы?

Или еще от солнечного блеска
Былое не исчезло без следа,
Не сыплется, как выцветшая фреска
Бесовских харь и Страшного суда?

Уже моя зеленая планета
Наполовину в зареве зари.
Ночная нечисть ощутила это:
Торопятся в могилу упыри!

Грохочет Балтика, и волны, пенясь, мечут
Янтарь сверкающий и дышат тяжело.
В полдневную жару, в июньский тихий вечер
На Неринге легко, привольно и светло.

Пески накалены, волна бежит со звоном.
Сторожевой корабль спокойно подошел,
Рабочим с фабрики «Триничяй» хорошо
Дышать балтийским воздухом соленым.

Погожий день. Малыш играет на песке.
Как мира часовой, как мужественный воин,
Сторожевой корабль стоит невдалеке.
Ребенок на песке и весел и спокоен.
Его родители, что выросли в подвале,
Не зря надеялись — и счастье увидали.

Вниз по Волге плывет
И плывет пароход,
За кормой только пена густая.
Берег виден едва,
Я чуть слышно слова
На знакомый мотив повторяю:

«На востоке, вдали,
Где просторы легли
Нашей мирной земли,
Поднялись Жигули».

Пролегла, широка,
Светлой лентой река
От Москвы до Каспийского моря
Древней Волги разлив
У желтеющих нив
Зашумит урожаями вскоре.

Жигули, Жигули
Предо мной расцвели,
Пышным садом легли
Нашей мирной земли.

И взорвал аммонал
Крепость каменных скал,
Разметал вековые породы.
Среди этих высот
Светлый город растет,
Поднимается гордость народа.

Жигули, Жигули!
Годы счастья пришли,
Радость нашей земли
Ныне вам принесли.

Где когда-то в бою
Стенька Разин свою
Проявлял молодецкую удаль, —
Колосятся поля,
Расцветает земля
Для родного рабочего люда.

Жигули, Жигули…
Вы у Волги легли,
Вы как сад расцвели —
Гордость русской земли!

Где я стою — назавтра будет море.
Здесь повстречаются суда.
Быть может, я и сам поверю вскоре,
Что было так всегда.

Где я стою — промчатся рыбьи стаи,
А люди здешних деревень
Переселятся выше, и, блистая,
Займется новый день.

Где я стою — звенеть волне свободной,
Тревожа водорослей сон…
Здесь будет мощной волей всенародной
Весь край преображен.

Советским людям — честь, хвала и слава
За их великие труды!
Повсюду зашумят густые травы
И расцветут сады.

Где я стою — назавтра будет море.
Могуч советский человек.
Взрывает горы он, с природой споря,
Меняет русла рек.

Потомки, я у вас прошу на миг вниманья.
Хочу найти в сердцах ответ и пониманье.

Когда вы в Ленинград помчитесь на «Стреле»
Не забывайте: вы — на раненой земле.

Мелькают за окном то вдалеке, то близко —
То в поле, то в лесу простые обелиски.

Здесь был когда-то бой. Здесь каждый был — солдат
И каждый — чей-то сын, и каждый — чей-то брат.

Все были — как один. Винтовки и шинели.
Все били — как один — по грозной черной цели!

Никто не отступил. Все — братья по судьбе.
Безмолвная земля их приняла к себе.

Тут остановок нет, тут поезд мчит стрелою.
Но встаньте хоть на миг: кругом лежат герои.

Каленые штыки. Солдатские сердца
На этом рубеже стояли до конца.

Они тут навсегда, чтоб мы не забывали
О том, как в те года победу добывали.

Подумайте, друзья, о тяжкой их борьбе.
Подумайте потом и о своей судьбе.

Мы вечно быть должны солдатам благодарны,
За то что наши дни светлы и лучезарны.

Потомки, вам дарю я этот скромный стих,
Чтоб помнили о нас, чтоб помнили о них.

Зацвели сады вокруг,
Будто иней выпал вдруг.
И над яблоней пчела
Золотой свершает круг.

Утро в каплях серебра,
А уж ей лететь пора, —
Встрепенулась раньше всех,
Солнца младшая сестра.

И гудит до темноты.
Клонит ласково цветы.
И дивишься, сколько в ней
Хлопотливой доброты.

Рассердить страшись ее!
У пчелы свое чутье —
Жалит лодырей она,
Трутням в улье не житье.

А бывает, попадет
Тем, кто в улье мед берет.
Только это не беда —
Поболит, потом пройдет.

Золотой гудящий рой
Занят делом, не игрой.
Пчел веселая семья —
Символ жизни трудовой.

Он вышел из кустарника. И шест
На голове восстал восьмиветвистый.
Дитя и украшенье этих мест,
Спокойно озирал он край гористый,
При этом чутким ухом шевеля.
О чем же говорила с ним земля, —
С ним, кареглазым и красивостанным?
Он был свободным, я был мальчуганом
А детство и свобода — та чета,
С которой песня жизни начата,