Юрий Батяйкин - До встречи не в этом мире

Несмотря на неудачное письмо, девушка мне ответила. Мы начали перезваниваться. Она оказалась тонким знатоком и ценителем современной музыки. У меня была хорошая аппаратура, я тоже, до некоторой степени, был меломаном. Мы довольно долго слушали музыку друг друга через телефон, пока однажды я не решился пригласить ее в гости. Помню, как я открывал решетку двери, и как она вошла на целых одиннадцать лет…

Мы всегда встречались посередине, на Сенной. Там мы ходили в дивную пышечную, Макдоналдс, туда же на рынок я ездил за продуктами, когда мы стали жить вместе. Но началось с того, что под песни цыганских королей мы наслаждались друг другом, пока силы нас не оставляли совершенно.

Домой я провожал ее на комфортабельном автобусе, который мы открыли случайно. И, сидя в мягких укромных креслах, мы увлеченно целовались до самого ее дома. Полгода это продолжалось ежедневно, и я был почти счастлив.

Но пришло лето. Ирина должна была ехать с родными на дачу. После дачи она ко мне переменилась.

Я попытался от нее уйти – она не отпускала, уехал в Москву, чтобы не возвращаться, – получил нежнейшее любовное письмо. Вернулся – опять лед в отношениях.

Так вечно продолжаться не могло, и мы договорились, что расстанемся на Новый год. Она попросила меня сделать ей на прощанье подарок.

– Какой? – спросил я.

– Щенка, ротвейлера.

– Хорошо.

Я обзвонил всех знакомых собачников, связи у меня были, поскольку я снабжал их московской литературой, и договорился, что мне продадут лучшего щенка из лучшего помета. Как раз меня пригласили на телевидение.

Грустно у меня было на душе.

И стихи я читал грустные…

Перед Новым годом мы поехали смотреть щенка.

Собралась куча народу. Вынесли щенков – все разом кинулись выбирать. Мы стояли в недоумении.

И тут появился он. Большелобый, на всех рыча, огляделся и пошел ко мне. Я сел. Он положил мне голову на колени и посмотрел в глаза.

Через несколько дней я в пять утра разбудил хозяев, отдал им деньги и забрал любимчика. Я вез его в такси, в меховой шапке, вывернутой мехом вовнутрь. Дома я дал ему жиденькой манной кашки.

Он устроился со мной на диване. И все перекладывался. На следующий день приехала Ирина и Рамзика – она назвала его Рамзес – увезла. А я начал готовиться к отъезду в Москву.

…В моем доме жила юная девушка – Марина. Красивая, нежная. Любила меня, сидела со мной, когда я мучился ревностью, любила меня – на рельсы легла бы ради меня.

Но шарик должен был докатиться до конца по задуманному небесным изобре тателем пути.

Я уже собирался ехать за билетом, как начала звонить Ира. Все вопросы касались Рамзика. Я начал ей помогать, приезжать, возиться с ним. Вроде все стало налаживаться, благодаря ему. Так прошло с месяц. Вдруг Ирина звонит и спрашивает:

– Хочешь, мы с Рамзиком будем жить у тебя?

Я согласился. Поехал за ними.

Вышел с Рамзиком погулять. Навстречу мужчина с крупным ротвейлером.

– Мой щенка не тронет, – успокоил он меня.

Действительно. Только тот «ротик» уж как-то фамильярно к Рамзику отнесся: лапку на него положил.

У Рамзика шерсть на загривке тотчас встала дыбом.

– Может хватануть, – сказал я.

– Да не…

И не успел он закончить, как Рамзес уже висел на шее кобеля, изо всех сил стараясь прокусить маленькими клыками толстую шкуру. И началось.

Вокруг нашего дома была зона отдыха. Там все и гуляли со своими собаками. Многие своих собак отпускали – так гулять легче, да и псам – побегать. Но у собак свои законы. Если пес поднимает хвост – это вызов.

Пока Рамзику исполнился год, он переколошматил всех нахалов. Однако, когда он ухитрился порвать стаффорда, я стал с ним гулять днем поменьше и начал дополнительно гулять с ним ночью: с трех до шести.

Он прожил одиннадцать лет, и не было ночи, чтобы мы с ним не гуляли. Первое время мы ночью встречали богатенькую мадам с питбулем. Тот нагло себя вел, и Рамзик его безжалостно избивал.

На третий раз дамочка сказала:

– Еще раз, и я дам команду: твоего пса пристрелят.

– Послушай, старая сука, – ответил я, – если хоть волос упадет с моего любимчика по твоей вине, я приду к тебе домой, убью твоего питбуля, убью тебя, твоего мужа, детей, родителей – всех убью, кого найду. Поняла, тварь?

Больше мы их не встречали. Прошу прощенья у читателей – я говорил правду. Мне удалось, впрочем, никого пока не убить. Избивать до полулетального состояния – избивал, но не больше. Мы с Пёсичем были очень похожи. Не так, как другие становятся похожими в процессе, а с самого его рожденья, с первых шагов.

Слабее себя он не трогал. Да и вообще чаще он сбивал собаку с ног. И держал мертвой хваткой за холку.

Пес пытался уползти, а Рамзик ехал на нем, как на коне, что, подозреваю, ему сильно нравилось. За свою жизнь Рамзес не проиграл ни одной драки, убил огромного ризеншнауцера, искалечил несколько бойцовых, при этом оставаясь милейшим псом, барином – неженкой, любимцем гостей и всех сук. Впрочем, он всегда был начеку.

Раз Володя Марков в гостях у нас сказал:

– Юрок, что-то пёс у тебя какой-то инфантильный.

Я Рамзику и говорю:

– Рамзик, тебе не кажется, что у нас в доме чужой?

Песка нахмурился, шерсть поднялась, показались клычищи, раздался рык, похожий на львиный.

– Да нет, – погладил я его, – мне показалось.

И Рамзик мгновенно вернулся в образ добродушного хозяина. Марков только головой покачал.

Приблизительно через месяц, как мы с Ириной стали жить вместе, я поехал в Москву. У меня была безумно дорогая вещь, и я намеревался ее продать. Это мне сделать не удалось, но денег я добыл и вскоре вернулся.

Рамзик бросился ко мне с такой радостью, что я едва не заплакал.

Вскоре Ирина собралась на дачу.

– Мы уже не увидимся, – заявила она.

– Тогда Рамзик останется здесь, – сказал я.

Сутки она ходила с темным лицом. Все же Рамзеса я ей отдал, проводил их на Московский вокзал. Засобирался в Москву. И получаю письмо, полное нежности и кончавшееся словами: «Мы с Рамзиком нуждаемся в тебе. Приезжай».

Я собрался, купил мяса, гостинцев и поехал. На даче Ирина была с бабушкой. Они искренне мне обрадовались, особенно Рамзик. Еще бы, в деревне трудности с мясом, а я еще привез им мороженое. Так я начал ездить в Бабино. Бабушка спала в комнатке, оборудованной в бане.

А я делал вид, что уезжаю, и потихоньку возвращался. У Ирины все прошло, и мы отдавались друг другу, как в лучшие времена.

Мы много гуляли с Рамзиком, собак там было меньше, присмотра за ними больше, и драки стали редкостью. Там было хорошо. Хотя и не так, как в начале.

Запомнилось, как я ездил за мясом в Чудово, ставший городом цыган, как выбирал фрукты на рынке и тщательно их упаковывал, как мне выдавливали кишки в электричке и как я вылезал из машины и входил во двор дачи, где меня встречали Рамзик с Ириной.