Лаэрт Добровольский - Стихи о главном

Отложу сигарету, но кофея строгого выпью,
В ниши будущих дней рассую старых дел мелкотьё,
А с души соскребу чешую эту скользкую рыбью,
И с балкона спущу установку на сплин и нытьё.

Парадоксами жизни займу обленившийся разум,
Обращая устои людского общения в прах.
Подхвачу из гнёзда воронёнком упавшую фразу.
Утишая её новорожденно-трепетный страх.

Каждый день, новорожден, и я припадаю на крылья,
В отражаемых озером смерть нахожу облаках
И, воскреснув, опять примыкаю к лесной эскадрилье.
Лёгкой тенью себя оставляя на тех берегах.

Эти гряды камней, отлетевших в суомские чащи —
Затвердевшие слёзы уставшего в битве Творца
За созданья свои, прожиганием жизни пропаще
На планете не раз приближавших начало конца…

Эмигрантка-душа, не тебя ли, сравнимую с ртутью.
Ускользнуть, раздробиться и слиться готовую вновь.
Кто-то ищет, крича безысходностью полною грудью.
Вызывая мобильником Веру, Надежду, Любовь?..

He в споре Истина рождается, не в споре:
Неопытный боец, ты рвёшься в спор, как в бой.
Где силу знания сменяет сила в оре —
Она – то и вершит победу над тобой.

Тебе ли невдомёк: и спор, и бой – искусство;
Без жертв искусства нет, так жертвовать умей —
В решающий момент заставь умолкнуть чувство:
Ты перед ним в долгу, но знание – умней…

Где спорщики, сойдясь, себя изводят в спорах.
Как ратники в бою, где жар борьбы велик.
Что могут породить слеза, и кровь, и порох?
Каким народу явит Истина свой лик?

Недоверчивы к птицам и белкам,
Озираясь по сторонам.
Мы не верим, что это «welcome!»
Адресовано прямо к нам:

Не наручником на запястье —
Дуновеньем пол локоток
Открывается разномастья
Чудодейственного поток.

Нас ли это, любимцев тюрем.
Привечает сосновый бор…
Чужедальность зрачками бурим,
Отмыкающую запор.

Что вывозим в своих машинах
Из отеческой старины? —
Виртуальный багаж ошибок
Всей истории всей страны…

Мчит авто горделивой ланью;
Заходящего солнца луч
Вседоверья горячей дланью
Золотит зажиганья ключ.

Поседели скошенные травы.
Серебром подёрнут тихий луг.
Бахрома берёзовой оправы
Проступила явственнее вдруг.

Не пройдётся ветер, как бывало.
Ласково по волнам дивных кос —
Словно по подушке разметало
Пряди поседевшие… Покос…

Жаркий день, как сокол в светлой сини.
Над землёй простёр свои крыла:
Есть ли где откосы и низины.
Где бы петь коса ещё могла?

Но когда сгорят под солнцем росы,
В звонкий зной и злобный гул слепней
Вновь вернутся люди на покосы
С деревянным воинством граблей.

И взойдут, боками бронзовея.
Словно древних мамонтов стада.
Утомлённо горбясь и грузнея.
Новые душистые стога.

Здравствуй, старый дворик!.
Низкое окно…
Времени топорик
Вырубил давно

Розовых мечтаний
Многоцветный куст —
Щебня испытаний
Под ногами хруст.

Но в знакомой точке —
Замечает глаз:
Вновь подобьём кочки
Корень тронул пласт.

Свежего побега
Жёсткий бугорок
Альфа и омега
Вечности дорог.

И муха, и комар, и лист, узорной вязью
Прожилок-волосков свою являя суть.
Прозрачной призрачности скованные связью.
Мой приковали взор, и ты не обессудь,

Что мне, как негатива тонкую пластину.
Под солнечным лучом занятно напросвет
Разглядывать янтарь, и строчек паутину
Читать, душой спеша за временем вослед.

Я на тебя гляжу сквозь прошлые эпохи —
Ты милостью моей у времени в плену.
Но руку отведу – и времени сполохи
Янтарной дымки вновь развеют пелену.

Смеёшься ты, и так легка твоя беспечность,
И снова весел взгляд, и снова голос юн,
И тень разлуки вновь уходит в бесконечность
По мокрому песку, теряясь в соснах дюн.

Живу рассветом новой строчки:
Над океаном бытия
В обличий сигнальной точки
Возникну, может быть, и я —

Упрямым высверком салюта
Скользну за дальний небосклон.
Чтоб в долгом странствии кому-то
В душе запомнился и он.

Из вечности глядеть на жителей Земли —
Безрадостно… Картин, достойных сожаленья.
Проходит стройный ряд; конца его вдали
За грядами веков не различает зренье.

Где горы, где каньон и острая коса,
И серый океан, где зной и пыль пустыни —
В прообразах времён всё те же голоса
И те же гвалт, и стон, и крик, что слышим ныне.

Натянутой струной звенящей поводок
К ошейнику Земли прилаженный светилом,
В лохмотьях, в бахроме – и бешеный поток
Губительных частиц несётся с большей силой.

И голоса Земли, и голоса иных
Созвездий и миров в слиянии едины,
В какой-то миг частот достигнут роковых —
И нет ни золотой, ни просто середины.

И только твой – один – из массы голосов.
Спокойный голос твой у детской колыбели
В решающий момент критических весов
Возвысится, чтоб всё одуматься сумели.

И может быть тогда, в тот предпоследний миг
Борьбы добра и зла возникнет дух единства.
Умолкнут гвалт и стон, растает злобный крик.
Освободив эфир для песен материнства.