Екатерина Гордон - #Стихикатигордон

Знаешь… Любовь – это тоже такой инстинкт…
Сердце спасается от безразличного быта.
Это ведь ложь, что счастливей, когда один.
Это ведь правильно – быть от любви убитым.
Хочется снова… как прежде… кровавых ран…
Хочется пуль в голове и осколков в душу…
Невыносимости хочется, как ни странно,
Чтобы смотреть на тебя и других не слушать.
Чтобы поверить, но знать, что опять обман…
Это инстинкт от бессмысленных серых буден…
Это ведь ложь, что счастливей, когда одна…
Это ведь ясно: мы люди пока мы любим.

Да, я сильная… Вышло так.
Я все реже ночами плачу.
Я сжимаю ладонь в кулак
И от недруга взгляд не прячу.
Не прошу ничего, не жду.
Никому, вероятно, не верю.
Я могу пережить нужду
И уснуть под закрытой дверью.
Я бойцовый, бывалый пес —
Я душа непокорного зверя.
Почему твоя ласка до слез?
Почему я с тобой робею?
Оттого ли, что ты сильней?
Оттого ли, что знаешь больше?
Укради, оболги, убей –
Моя шкура лишь станет толще.
Ты кладешь свою руку на лоб —
Сердце бьется прямее и тише.
Да, я сильная… Но с тобой
Это все оказалось лишним.

… Ты не думай… Ты тянешь меня за руку
Оттого лишь, что я надеваю шарф.
Оттого лишь, что я ускоряю шаг.
Ты не любишь, ты просто боишься муки.
… Мы прощаемся – кажется, в глубине…
Что-то екнуло… Сердце почти навзрыд.
Но солдат этот слишком давно убит –
И ты предан себе, как он предан земле…
… Не грусти… Я из тех, кто не смотрит
вниз…
Я иду по канату, и в этом суть.
В высоте невозможно искать компромисс,
Бесполезно выпрашивать: «Не забудь».

Я люблю с тобой молчать…
Пить коньяк, смотреть на крыши,
Наблюдать, как где-то выше
Мимо ангелы летят.
Безразлично, беззаботно…
Ангел реет перелетный.
Затянувшийся пикник
На обочине Вселенной…
Этажи людского тлена…
Тянет – выйти напрямик…
Пролетает в платье белом —
Силуэт на небе мелом.
Я люблю с тобой молчать…
Будто все и так понятно.
Тишь нельзя понять превратно —
И расстаться невзначай.

Ладони – море…
Нырнуть и больше не вспоминать…
Шумит все дальше,
Все бесполезней дней молотьба…
Своей душою до дней последних
отогревать
Твои ладони – и знать, что это
и есть судьба.
… Тускнеют звуки, трезвеет разум…
Весь мир в руке… в полосках линий,
На сгибах пальцев верховный смысл.
Я разучился жить безгреховно
и налегке…
Но в этом море, в твоих ладонях,
я снова чист.

Когда ты уходишь, что у тебя внутри?
Открытые карты дорог или горные пики?
Безликая совесть? Печальные прошлого
лики?
Крылатые души странствующих ветрил?

Ты слышишь цыганские песни и оторопь
флейты?
Зов женщины смуглой из дальней горячей
страны?
Ты слышишь, как в спину кричат тебе:
«Остановись!»
И эхо пролетов навечно оставленных
лестниц.

Когда ты уходишь… покинутым
невыносимо,
И если начнется эпоха оседлого быта…
Прошу об одном: вспомни раненых
и убитых…
И тихо прощения попроси.

На краю обрыва… Среди колосьев…
Я лежу и думаю о тебе…
Я ведь знаю: сбудется, что попросим…
Нет гневливее и щедрее небес…
Я смотрю на небо, додумываю фигуры…
Я читаю знаки там, где знаков нет.
Память примитивна – камера обскура…
Я лежу и думаю о тебе.
Я хочу так много… Безапелляционность…
Без сомнений… как истину, знать любовь.
Но у жизни, кажется… дурная склонность…
Даже рифмой важное не подсказать…

Ты сделал больно… Окей, я сделаю вид,
Что все нормально – и это лишь нерв
убит.
Воткну в карман эту вену с открытым
ртом…
Уже неважно, какой я буду потом.
Ты сделал больно, а я улыбнусь в ответ…
В слезах и криках давно облегченья нет.
Я подойду так близко, что тесен воздух,
И поцелую вместо «а чтоб ты сдох».

Не бывает людей, недостойных любви…
Правда, много других, кто любить недостоин.
И таким среди ваших побед и достоинств
Лишь мерещится грязь и пороки свои.
И неважно, какие дипломы и вехи –
Не старайся таким ничего доказать.
Бог не дал им сердец для какой-то потехи…
Разве стоит свои им сердца отдавать?

Перед смертью сотрите мне память,
Чтобы взгляд мой был светел и пуст.
Не хотелось былого исправить —
Все равно я уже не вернусь.
Не хочу расписных диафильмов:
Кадров счастья и прожитых бед.
Я хочу тишины и бессилья —
Это мой вам последний завет.
Раствориться бесследно в пространстве,
Разлететься на кванты душой —
Стать ничем после целей и странствий,
Чтоб ни плохо и ни хорошо.
Я хочу стать «никак» и «не помню».
Беспристрастно взглянуть напослед —
И увидеть, навек исчезая,
Кем ты был… да и весь белый свет.

Спасибо, что не влюбился!
А то бы пришлось мне тоже.
Ненужная дрожь в коленках,
Мурашки зазря по коже.
Бессонные ночи, нервы, неумные
эсэмэски…
Я стала бы непонятной
и необъяснимо резкой.
А так ты сидишь напротив…
По плану… Закономерно… —
И все и могло быть вроде…
Но с кем-то другим, наверно.

Сердце вырвалось… шарик из рук…
И остался обрывок нитки.
Станет памятью враг и друг
И прощанием в полуулыбке.
И оно летит и летит…
Над деревьями и домами…
И неважно, что впереди —
Ненасытное небо манит.
И случайный стоит – глядит
На стремительный взлет последний —
И московских небес монолит —
Принимает мое восхожденье.
Кто случайность, а кто пример?
Чьи стихи в фолиант сверстают?..
На какой высоте атмосферы
Мое сердце стучать перестанет?..

Девочка плачет. Лицо закрывает от люда.
Прячет в ладони свое неподъемное горе.
Стоит ли плакать? Досужие бабы поспорят, —
Бросил, наверно, сказал ей, что больше
не любит.
Мимо вороны и ветер, и громкие дети.
Парк отмирает от зимнего остолбененья.
Девочка плачет о мальчике? – Недоразуменье!
Будто серьезнее бед не бывает на свете!
Что ей сказать? Все пройдет?
Забываем – прощаем?
Как пояснить, что за юностью целая вечность?
Или сказать ей всю правду? Что боль убивает?
И ничего никогда это время не лечит?

Ты жалуешься… И вроде…
Нормально при этой погоде…
Февраль этот – будь негоден…
Хандра эта, мать ее.
Но знаешь, я умираю
С тобой в этот глупый полдень,
И не вызывает жалость тупое твое
бытие.
Оплакиваешь былое,
Винишь навсегда ушедших —
А хочется просто выпить,
Нажраться, и звук на ноль.
Я тоже из тех, кто долго
Жил памятью и прошедшим —
Сейчас я живу сегодня,
И я не хочу про боль.
Не ной, умоляю! Хватит!
Купи себе свитер новый,
Сходи помолись и в фитнес,
Веселых найди друзей.
Ведь я надеваю платье,
И делаю вид и бизнес,
И не попрекаю небо
Не лучшей судьбой своей.
Но ты продолжаешь притчу
О жизни своей тяжелой,
И мне остается только
В граненый стакан налить.
Уйти бы эгоистично,
Назвать тебя п***лом…
Но вроде как неприлично…
И я продолжаю пить.