Марк Луцкий - Сборник произведений

----------------------------

* «Памяти Б.Л.Пастернака», 1966

11

Ах, как здесь душно! Гложет липкий страх,

Когда идут погромные кампании.

Но жив поэт! Жива в его руках

Машинка, что сработана в Германии.

И груз эпохи снова на плечах,

И песня, как молитва, как заклание,

И самиздат, подпольное издание,

На папиросных тоненьких листах.

«Их имен с эстрад не рассиропили,

В супер их не втиснули облаточный.

«Эрика» берет четыре копии,

Вот и все!.. А этого достаточно!» *

И страх грызет полковничью папаху,

Ленивой лентой лезет под рубаху

-------------------------

* «Мы не хуже Горация», 1964 -1966

12

Ленивой лентой лезет под рубаху,

Чиновнику охранки не до сна:

- Прихлопнуть бы заразу сходу, смаху,

Не подняла чтоб головы она.

И заработать новенькую бляху,

И выпить с чистой совестью вина.

Страна тогда устоями сильна,

Когда в домах бывает много страху.

« Это дом и не дом. Это дым без огня.

Это пыльный мираж, или фата-моргана.

Здесь Добро в сапогах рукояткой нагана

В дверь стучало мою, надзирая меня». *

Теперь издалека на все глядишь,

И застывает сумрачный Париж.

----------------------------------------

* «Заклинание Добра и Зла»,1974

13

И застывает сумрачный Париж.

Не будет больше у тебя Премьеры.

Седой консьерж, что коренаст и рыж,

Задернул на твоем окне портьеры.

Ты новой песней нас не удивишь

За рюмкой золотящейся мадеры…

И горечь поэтической карьеры,

Сам от себя, увы, не убежишь.

«И милых до срока состарил,

И с песней шагнул за предел,

И любящих плакать заставил,

И слышать их плач не хотел». *

Чуть слышная скребет в подъезде мышь,

Чужой страны кладбищенская тишь.

-----------------------------

* «Когда-нибудь дошлый историк…», 1972

14

Чужой страны кладбищенская тишь.

Не слышно даже тоненькой свирели.

И кто-то где-то сохранил престиж:

- Не умер Галич в собственной постели!

В каких далеких высях ты летишь?

Куда возносят музыки качели?

«Не умер Галич в собственной постели…»

Ты вольным духом в небесах паришь.

« И не знают вельможные каты,

Что не всякая близость близка

И что в храм ре-минорной токкаты

Недействительны их пропуска!» *

Токкаты Баха – ненадежный щит.

Ах, как нелепо! Музыкой убит!

---------------------------------

* «Слушая Баха», 1973

Магистрал

(акростих)

Ах, как нелепо! Музыкой убит!

Лежат осиротевшие пластинки.

Еще храня богемный колорит,

К нему спешат аккорды вечеринки.

Седой Париж, благочестивый вид.

Ах, как жестоко! Падают снежинки,

Не снег, скорей – застывшие слезинки,

До гроба ни одна не долетит.

Россия, утонувшая в снегах,

Готовая на подвиг и на плаху.

Ах, как здесь душно! Гложет липкий страх,

Ленивой лентой лезет под рубаху.

И застывает сумрачный Париж –

Чужой страны кладбищенская тишь

Выткался над озером алый свет зари,

На бору со звонами плачут глухари.

С.Есенин

Говорят, что глухари не слышат –

Оттого зовут их "глухари" –

В тот момент, когда им служит крышей

На озерах "алый свет зари".

В тот момент, ей-Богу, не до слуха,

В тот момент в глазах стоит Она!

И, явив собой томленье духа,

Песнь его поэзии полна.

Он токует, выгнув шею ниже,

Ничего не слыша в этот миг.

И подходит ближе, ближе, ближе

Начиненный смертью дробовик.

Грянет выстрел, свистнет дробь в полете,

До певца недолго долететь.

Он замрет на самой страстной ноте.

Так и я хотел бы умереть.

Я удручен, фиаско потерпев.

В который раз со мной случилась драма -

Всю жизнь стремлюсь к заветной Даме Треф,

Но мне мешает Пиковая Дама.

Бросать пасьянс в досаде не привык,

Колоду карт тасую я упрямо,

Но явится некстати Дама Пик,

Мне все испортит Пиковая Дама.

Увы, никак не сложится альянс,

Не подойти синхронно к этой встрече,

Знать, наша жизнь сложнее, чем пасьянс,

Но ничего – пока еще не вечер.

Бросать пасьянс в досаде не привык,

Колоду карт тасую я упрямо,

Но явится некстати Дама Пик,

Мне все испортит Пиковая Дама.

И снова гложет неудачи боль,

Не радует пасьянса панорама,

Видать, неважный из меня Король,

Коль все решает Пиковая Дама.

Бросать пасьянс в досаде не привык,

Колоду карт тасую я упрямо,

Но явится некстати Дама Пик,

Мне все испортит Пиковая Дама.

Жизнь течет спокойно, не спеша,

Не болею, не дрожу, не трушу...

Вдруг закровоточила душа,

Что-то мне разбередило душу.

Что ж, достану старую тетрадь,

Синюю, в линеечку простую,

Ручка есть - начну стихи писать,

И стихами душу забинтую.

"Свеча горела на столе..."

Борис Пастернак

Мир - одинокий исполин,

Луна в нем - одинокий зритель,

Ночь. Тишина... И я один

На заблудившейся орбите.

Все утонуло в зыбкой мгле,

Здесь и дома, и люди древни.

Свеча горела на столе

В избушке на краю деревни.

Взирал с надеждой черный лес

На луч, прорвавшийся из мрака,

И льдинкою глядел с небес

Скуластый профиль Пастернака.

Здесь коридор угрюм и тесен,

Толпа народу, тяжкий дух.

Сидит старуха в райсобесе

В компании других старух.

Сидит в том коридоре темном,

Уже четвертый час идет.

В собесе нынче день приемный,

Сегодня пенсий пересчет.

А стажа у нее - полвека,

Вся жизнь - работа и дела.

Ну много ль надо человеку,

А все же пенсия мала.

Как ни считай, а все-то мало,

Ох, что-то будет впереди?

Девчонка крикнула из зала:

- Ну кто там следом? Заходи!

Перед старухою колонки

Из цифр бегут, теперь держись -

Ей с калькулятором девчонка

Все пересчитывает жизнь...

Посвящаю светлой памяти А.П. Синельникова

Мы их три дня назад похоронили.

Был тяжкий бой, там густо полегло.

Лежат ребята в братской той могиле,

А холм могильный снегом занесло.

Стоит фанерка, а на ней застыли

В своем последнем списке имена.

Убористо так - сорок семь фамилий,

Вновь больше взвода отняла война.

Из штаба похоронки разослали,

А наш старшой все поминает мать:

- Там одному из них Героя дали,

Придется нам могилу разрывать!

Бранился наш старшой, не мог простое